Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» — тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!

Гордыня — это когда ты уверен, что не глупее еврея.

Принимать ниспосланное, любить, ценить и учиться. Не это ли благо?

Из объятий садов
Убежав на простор,
Здесь, над звонким ручьем,
Мэйхуа расцвела…
Нет, ее не страшит
Холод в горной глуши,
Ей как будто бы встреча
С весной не мила.
Кто узнает, о чем
Загрустила она,
Сокровенные кто
С ней разделит мечты?
Ароматная, нежная,
И — одна!
… показать весь текст …

Кто своё будущее знает, обычно не живёт, а тупо доживает.

Сынишка мой за край одежды тянет:
«Ты почему домой не возвращался
И с кем играл на месяцы и годы,
Что выиграл серебряные пряди?»

Бесконечность космоса умещается в вечности Духа.

Стоит только себя лайкнуть, и жизнь налаживается.

Абсолютный Разум (он же Абсолютная Идея) вроде интернета: как спросишь, так и ответит, а ты, лох, подумаешь, что сам додумался.

Окно на юг —
сижу спиною к лампе,
Под ветром хлопья
кружатся во тьме.
В тоске, в безмолвье
деревенской ночи
Отставший гусь
мне слышится сквозь снег.

Атеист отрицает Бога, а безбожник Его ненавидит.

Растаял снег за тёплым дуновеньем.
Раскрылся лёд под греющим лучом.
Но растопить весне не удаётся
Одно лишь только — иней на висках.

— Вам нравятся сонеты, Холмс?
— Предпочитаю хокку и танка, Ватсон, они короче.

Люцифера низвергли, и что изменилось?

Зачем так скоро
Лепестки опали?
Хочу,
Чтобы помедлила весна.
Жаль радостей весенних
И печалей —
Увы, я прожил
Молодость сполна.
Мне выпить надо,
Чтоб забылась скука,
Чтоб чувства выразить —
Стихи нужны.
Меня бы понял Тао Цянь
Как друга,
… показать весь текст …

И безрассудное решение бывает разумным.

Любовь, как кошка, внезапно приходит и уходит, греет и царапает.

Себя любят и нелюбимого.

Опять прокаркал
Черный ворон тут
В ветвях он хочет
Отыскать приют.
Вдова склонилась
Над станком своим
Там синий шелк
Струится, словно дым.
Она вздыхает
И глядит во тьму:
Опять одной
Ей ночевать в дому

Новые поколения входят в дом, построенный старыми, не разуваясь.