Глаза мои воспалены:
бессонница — такая гадость,
а нервы так обнажены,
что извращенная, но сладость перебирать свои грехи,
а заодно чужие тоже,
воспоминания, стихи…
К утру всё злей к себе и строже.
Но наступает наконец
бессилие. И засыпаешь,
чтоб выдать через час: «П…ц!!!" —
когда будильник затыкаешь.

Наверное, хорошим людям живется легче. Их не гложет зависть, они не умеют долго злиться, зато умеют радоваться малому. Они умеют прощать. Да, их обижают больше, чем остальных, да только они-то не умеют обижаться долго. А ведь обиды так разъедают душу! А еще вокруг них много таких же хороших людей.

Любить себя — это как получится. А вот уважать — надо.

Либо вынужден, либо должен-
в основном два мотива действий.
Так и лезешь всю жизнь из кожи.
А хотелось бы лучшей песни…

Один и тот же мир — то дом родной, то ледяная пустыня. Но мир не меняется — меняешься ты.

Чем ближе люди — тем больше боли. То за себя, то за них.

— Вот чего ты не спишь-то, Мань?
До будильника же полночи!
— Ты не просто женился, Вань.
А на МЫСЛЯЩЕЙ, между прочим.

— Думай о хорошем! А то ты всё о себе да о себе…

Вот и ещё одна осень. Много горечи и потерь. Много опыта. Но много благодарности и даже — чуть-чуть сладости. Не зря, значит, пришла не без меня.

Как показывает жизнь, небрежность чревата смертью.

«Я с детства не любил овал.
Я с детства угол рисовал» (П. Коган).
А дело не в угле или овале,
а в том, зачем всё это рисовали.

Ни черта чужая мудрость не помогает, пока сам не собьешь в кровь душу.

Кого ты хочешь обмануть, когда надеешься на хорошее вопреки здравому смыслу?

Бывает, человек настолько приятен душе, что хочется рассказать ему, как в детстве тырила подсолнухи у соседей. Чтобы у него не создавалось ложного впечатления о тебе.

… всё-таки душа бессмертна. В том смысле, что на фиг было затеваться со всем этим мирозданием, если такая изящно сработанная вещица, как человеческая душа, — одноразового использования? Это ж нерентабельно, а?
Поэтому я и верю, что когда-нибудь всё устроится, к чёртовой матери. И со мной, и с остальными… Всё верю и верю, вопреки здравому смыслу, тому, что видят мои собственные глаза… Верю и верю, что бы со мной ни делали…

Где-то даже и хорошо, когда долгосрочной перспективы нет.

Единственный способ выглядеть красивой в старости — быть элегантной. Но поскольку элегантность — это явно не моё, придётся научиться не переживать, как я выгляжу со стороны в своих джинсах.

«В каждой шутке есть доля шутки»…
В каждой правде — лишь доля правды.
В каждой вере — частичка веры.
Остальное — для маскарада.

Забыть бы рада, только как забудешь?
Воспоминания — как тяжкий воз.
И снова вспомнишь, и себя осудишь…
Короче, вся надежда на склероз.

Можно всю жизнь тянуть одеяло на себя, но так не согреешься.