Великие свои шедевры
творили, помнится, «из сора»,
ну, а теперешние перлы —
из карамельного ликёра.

Если долго восклицать, вопрошая, рано или поздно начнешь вопрошать, восклицая.

Вот зря люди недооценивают списки. Очень удобная вещь. Берешь список, что надо купить, и вычеркиваешь, пока не станет хватать денег. Или составляешь список дел и вычеркиваешь, что делать не хочется. Или из списка жизненных притязаний вычеркиваешь те, куда ты явно опоздал…

Не люблю от жизни авансов. Дадут на копейку — отработаешь на рубль.

Когда уже всё кончится: силы, здоровье, деньги, надежда, — останется любовь. А если ее нет, не останется ни-че-го.

Если весь день хочется есть, спать и ругаться матом — значит, вы вышли после отпуска на работу.

Когда позабудешь, что такое счастье, — вернись туда, где пахнет детством.

Как много потребителей любви! Дарителей, увы, гораздо меньше.

Потратила деньги с умом. Сижу теперь дура дурой и без денег.

Творческий человек менее всего подвержен дурному влиянию старости. И неважно, как творить: головой, душой или руками.

И все-таки есть своя прелесть в великих спорщиках. Они такие мило-растерянные, когда с ними внезапно согласишься во избежание занудного продолжения.

Ох, не любим мы, когда нас дурят. Даже больше, чем когда бьют…

По-моему, трындец — это трава. Или отравишься, или выздоровеешь.

Когда вам преданно глядят в глаза — следите за руками.

Не в том беда, что наш человек запрягает долго, и не в том, что едет быстро, а в том, что остановиться не может.

У других все это по-другому:
ветер бушевал, потом утих.
Теплая привычка, стены дома
постепенно разлучают их.
Чувства их с годами все тупее,
словно кто штрихи затушевал.
О моя любовь, моя Помпея!
Ты попала в огненный обвал.
Страшный день тот вспоминать не стану.
Спит огонь под грудой темноты.
За свое доверие к вулкану
слишком многим поплатилась ты.
Что там преисподняя, что пекло!
С чем сравнить трагедию твою?
… показать весь текст …

А я сижу на лавочке,
на солнышко гляжу.
Я в отпуске! И этот факт
приятным нахожу.

Я опять про счастье. Может, мы были бы менее несчастны, если бы нам все время не внушали, что мы обязаны быть счастливыми, не смотря ни на что? А то колотимся по жизни со своим комплексом неполноценности.

Я живу как могу. Уж простите, кому не по нраву.
У меня уже, собственно, времени нет измениться.
Ведь у каждого есть это самое первое право —
Жить, как можется. — Но! — за своими границами.

А старость нам войны не объявляет.
Подходит тихо, будто невзначай,
Лица коснется, в волосах оставит
Сперва едва заметную печать…
Она, нам зла совсем и не желая,
Несет в подарок мудрость, тишину.
Но мы ее даров не замечаем
И сами начинаем с ней войну.