Судьба еще достанет кнут и пряник,
И сломанные крылья зарастут.
И ко Вселенной подойдешь ты, вечный странник,
Услышав, что тебя там очень ждут.

И время тихо зацелует раны,
И сердце вновь станцует чей-то ритм,
Любовь придет, ломая напрочь планы,
И вновь тебя к себе приговорит.

Кто ты? Жертва вечерняя… На челе символы начертаны,
Ты слезинка с горчинкой осенняя, и тебя во славу пожертвуют.
Жертвенник. Вымыт от крови, застыл в ожидании мертвенном.
Все это было давно, все это будет опять. Предначертано.
Женщина, кровь твоя — жизнь, а любовь так жарка и несдержанна,
и вот теперь ты повержена, распята на алтаре и отвержена.
И никого никогда не одаришь надеждою, с болью в душе, под кожей и под одеждою. Исчерпана.

Это просто жизнь. Это просто потеря.
Это просто любовь, в которую трудно поверить.
Это просто душа, до сих пор не забывшая счастье.
Эта боль навсегда. Без права на сопричастность.

Сегодня я разбил бокал
Бокал, что смыслом наполнял хотя бы сны…
В осколках отражалась моя тоска. Она смеялась,
Держала ствол вороненный у виска. Реальность
плавилась, стекала по сколам острым прошлых дней.
И даже память обижалась, что снова это все о ней…

Как это страшно осознать — уже навеки,
навстречу утру открывать устало веки,
и что-то делать и как-то жить.
Тебя не будет — кружит и режет, как ножи
вдоль серых будней. Кружит и режет,
и души почти что нету,
ну как, скажи мне, пережить рассветы эти?
И как встречать, но без тебя, теперь закаты?
И как понять, что нет тебя, что безвозвратно…

Коротнуло — и небо вдребезги,
И желаний цветной фейерверк,
Поздней осени жалкие прелести,
Горизонт стал темнее. Померк.
Листьев прелых грязные хлопья,
Неба серого поздний дар,
И ожогов поджившие струпья,
Ноября вампирский оскал.
Как слепая на зов опасности,
Просто бабочкой на огонь,
Над собою больше не властна я,
Здесь опасно. Лучше не тронь

Просто любви хотелось, не миллион в корзинке,
не бриллиант на палец, а почеши мне спинку,
не тысячу роз в букете, сладости поцелуев,
греться в желания свете, мантрой в душе — «люблю я».
И от себя конечно — в нежности растворяться,
чтобы изгнать холод слов этих: «страх», «бояться»,
чтобы рядом нет не вечно, а просто миг каждый,
чтоб я была беспечной, чтоб мое имя — Радость…

Эх, расширим мы горизонты,
растукнем рамки приличия:
Сделать ярче расцветку зонтов
и долой половые различия!
Ну зачем эти глупые правила,
Ну, вперед пропустить иль помочь?
Не нужны они — знаю, плавала,
И давайте их выбросим прочь.
Этот мат… Вы зачем-то краснеете?
Не краснейте, теперь он вправе.
Чистоту языка лелеете, —
И зачем? Он не нужен державе!
Ведь теперь государственный — матерный —
Феня — просто его диалект.
… показать весь текст …

Это лучшая терапия — по трассе на байке сквозь ночь, души легкая анизотропия, и мыслям мучить меня невмочь, прочь. Пепел сердца развеять и больше никогда ни во что не верить, и двери… я прошу — закрой наконец-то двери, не нужно находок — пусть будут потери, не засоряй мою биосферу, ты девочка-Ветер или гетера?

Sestrenka_LETA

У кого-то сады… пусть там ад или рай, на выбор… У меня исключительно готика вверх ползущая острыми шпилями. Никаких там скругленных форм, плавность от Гауди — вздор! Никаких новомодных реформ — только прямые углы и линии. Колючая цепкость похожа на страх ломаными искажениями. Откуда мне знать, что там в чужих мирах, если в собственном нет движения! Медные кровли зеленой патиной, от фундамента трещины… Говорили — стоять будет долго, практически — вечно… А кому нужна вечность?

А…
… показать весь текст …

Не мелочимся мы с минутами
Играем днями и часами.
Мы бусинами перламутровыми
Их разбросали где-то сами.
Скормили суетности бренной
Как из дырявого кармана
Отдали в жертву мы их лени,
Поддались сладкому обману.
Теперь вот плачем, не хватило нам,
Чтобы побыть с навек ушедшими,
Горели тускло, в полнакала,
Не грея нас, мужчины, женщины…
Те ж, кто нужны были, как воздух,
Глоток воды среди пустыни,
… показать весь текст …

Очевидно, не стоит жалеть, это души моей твердь и взгляда холодная гладь. Что мне теперь терять? Что мне теперь петь? Хронику личных потерь? Песнь песней о том, как я умела терпеть? Это просто бред, мой опустевший сад. Графика голых ветвей. Тихий и скромный ад. Я его архитектор, почти что Маркиз де Сад.

Что, Серый, пора принимать поражение? Не возможно выиграть все сражения, то ли с жизнью битв, то ль дворовых драк. Взгляды кусают похлеще собак, ты врывался в нее, как в дешевый кабак, нет, не текила — водка и на закуску мрак, и в рай похоже, уже никак)

Ты горишь в этой жизни, как сигарета в последней затяжке, не важно какого сорта, просто сегодня тяжко и не спасает чашка кофе вдогонку, ты учишь меня, как учат чужого ребенка, отстраненно, не беспокоясь за результат.
А мне, как видишь, сам черт не брат, а так седьмая вода на киселе, мне хотелось, чтоб как-то было повеселей, но, кажется, я могу не успеть сказать, как часто из добрых намерений соткана дорога в ад.

Мы ревнивы к чужому успеху, к искреннему смеху, наблюдаем за чужими утехами, все стены усеяли прорехами.
Любим судить на досуге, о чьих-то тщетных потугах, о том, как жизнь кружит других в центрифуге, выжимая досуха их сердца. Мы знаем, как правильно, знаем, что нужно идти до конца и не терять лица. Мы в своей святости всегда против подлеца.
Подумали б лучше о себе немножко, нет, лезем в чужую жизнь, ластимся, словно кошка, лижем чужие подошвы, чтоб позже выстрелить из-за угла. И будто бы все не со зла…

Ты просто мастер по боли,
Роман наш — камера пыток —
Блажишь — отпускаю на волю,
Твердишь, что мол дверь открыта.
А сам держишь долгим взглядом
То нежным, а то холодным.
И шепчешь: «Будь со мной рядом»
И губы рушат свободу.

Как мне научиться, быть легкой и свободной, как птица, вылечить боль, что где-то в душе таится, ворочается рычит, пытаясь съесть ее до конца. Слышишь? Этот набат — сердцА, легкая опрокинутость лица, кошка, львица, томный прогиб поясницы, даже воздух вокруг искрится, эта сцена снится мне без конца.
Соленой водой слеза, смех натужный — мне ничего не нужно, что бы ты не хотел мне сказать. Просто души стылая гладь. И гнать эти мысли, гнать. Где ты, кто замер в прицеле, который хотел стрелять? Я — цель, хоть и не враг. Как одинока осень и этот холодный мрак. Это не плач, просто история передряг.

Мы пропитаны любовью, мы ею воспитаны, она опутывает нашу жизнь тонкими нитями, нам остается дальше вить их, чтобы выткать свой триптих.
Как многого ты достиг? Эта любовь — вдох или нежный стих? Сколько ты, плетя нити, постиг? И у кого откроются стигмы, оттого, что мы не с ними? Кто и когда эту боль снимет? Это не жизнь, зарисовка, моментальный снимок…
День сегодня сер и тих. Может, это последний штрих — тех лепестков касаться тугих, пить сок медвяный их. Не могло быть других, только пена волос ржаных, твой тихий вздох и сдавленный крик.
Осени взгляд, она раздевает сад, хлещет дождями, треплет ветром — просто маркиз де Сад. Я сегодня смешная, листьев сорванных стая, чей-то утерянный клад, или скорбный плат. Мне не вернутся назад.

Наверно, можно жить вместе не соприкасаясь
душами, просто ковать уют и не рыдать в подушку
задушено, не вспоминать о прошлом, не думать о том, почему все разрушено.
Я же брошюра надоевшая, вдоль и поперек изученная, видимо, очень скучная.
Есть же посвежее издания, ну и что, что текст
известен заранее, зато ярко и без претензий — диеты, гадания, астрологов завывания, тупые кроссворды, картинки с бигбордов — образованность дремучая, сплетни и слухи кучею и время от времени мужики, пардон, поклонники. Что ж, купайся в водах этой реки.
А мне вставить весла в проушины и плыть к горизонту, или гулять в дождь без зонта, ждать
когда смоет с души тоску. Можно, наверно, пистолет к виску…

А вот если мухоморы
Да все водочкой запить,
Вдохновения просторы
ШедеврАми завалить)))

Можна также и кальяны
Непрерывно потреблять
И сознания изъяны
Этим самым исправлять)))

а когда под героином-
классные пишу картины)

А когда под трамадолом
… показать весь текст …