Каждый человек имеет право говорить о себе. Но разговоры о жизнедеятельности ума намного интереснее разговоров о предпочтениях желудка.

Жестокость — это месть тех, кто не научился прощать.

Нет плохих учеников, есть недобросовестные учителя. Нет трудных предметов, есть несостоятельное образование. Нет безнадёжных людей, есть упущенное время.

На вопрос о том, сложна ли жизнь или она проста, мой ответ звучит так: жизнь соответствует нашим знаниям о ней. Чем больше мы знаем, тем легче мы преодолеваем. Чем легче мы преодолеваем, тем выше наша самооценка. Чем выше наша самооценка, тем приятнее окружающим с нами взаимодействовать. И соответственно нам с ними.

Так что жизнь по-прежнему разнообразна. И прекрасна. И не слишком сложна для тех, кто верит в то, что знает, и точно знает во что он верит.

Верность — это не одолжение. Верность — это выбор.

Многие люди ничуть не удивляются своим фантасмагорическим снам, но когда дело доходит до абстрактных картин или джазовой музыки, тут они — самые строгие критики и судьи.
Ребята, уЗпокойтесь, вас никто не хочет обидеть и тем более — заставить подглядывать чужие сны.

Не всякое занятие — рай, но всякое безделье — ад.

Произведение искусства — это приглашение к разговору. Иногда на уровне разума, чаще на уровне сердца.

И даже та, что живёт с тобой душа в душу — полна сюрпризов.

«А теперь, пожалуйста, по-русски…» Нет, это не обращение к тем, кто пишет на иностранных языках. Это частая просьба к тем, кто говорит непонятно на «великим и могучем». То ли потому, что не хватает словарного запаса, то ли потому, что среди знакомых букв и слов нет ясности выражения.

На самом деле — исправить положение дел совсем не сложно. Вначале нужно перечитать. Потом проговорить. Возможно, испытать на домочадцах. И только потом — выходить с этим в мир. Три минуты работы над текстом могут спасти от последующей неловкости за свой интеллект.

Как говорил классик: «Тщательнее!»

Писатель облекает в единую форму то, что в реальной жизни похоже на хаос. Писатель создаёт сюжет. Но этого ему мало. Он встраивает в него свои мысли. И пока «наивный» читатель бежит вслед за героем, он невольно начинает мыслить как рассказчик.

В этом заключается и субъективность, и величие хорошей литературы. Сюжет — это лишь фон, конфликт персонажей — это лишь фоновое сопровождение. На самом глубоком уровне меняются не столько герои повествования, сколько читатели.

Меняется не тот, кто хочет измениться. Хотеть измениться можно довольно долго. Меняется тот, кто оказывается готов к изменениям. И даже тот, кто готов, меняется не сразу. Реальные изменения — это целая цепочка событий. Весьма непредсказуемая. Полная внутренних открытий. Но всегда видимая со стороны.

Меняется абсолютно всё — от осанки и выражения глаз, до голоса и походки. Меняются и одежда и причёска. Меняется выражение лица. А чуть позже меняются привычки. Всё изжившее и несовместимое отпадает и новый облик в итоге становится новым образом.

О, это невероятное ощущение новой жизни! «Это сладкое слово — свобода!»

Что делает нас мудрее? Долгие отношения. Понимание насколько мы несовершенны сами, и как прекрасны те, кого мы любим. Трепет перед их терпением и способностью понять, простить, не помнить зла. Бесконечная вера в наши силы. Безмолвное понимание. Умение вернуть нас на землю, а иногда — и пронести над бездной.
Нам очень повезло с теми, кто нас любит. Долго, самоотверженно, безвозмездно.

До двадцати пяти я торопился жить; после тридцати пяти я перестал спешить и научился наслаждаться; в пятьдесят пять я снова тороплюсь, но не забываю о наслаждении.
Возраст — это чудесная вещь. Каждая смена сезона приносит свой особенный вкус и запах. Ничего не хочу загадывать наперёд. Надеюсь лишь на то, что всего будет вдоволь — и горчинок, и сладостей.

И тому, кто родился в достатке, и тому, кто родился в нищете по сути придётся пройти один и тот же путь — стать Человеком. Первому, не потеряв голову от своих возможностей; второму — не утратив надежду в себя.

Фальшивые манеры подобны фальшивым купюрам — кое-где их могут принять, но разобравшись, навсегда откажут в доверии.

Добродетель только тогда добродетель, когда является личной инициативой. А то, что возникает под внешним давлением — не более чем краткосрочная мимикрия. Закончится давление — вернётся порок.

Каждый поэт рождается много раз. Второй раз — когда первый раз влюбляется. Третий — когда первый раз расстаётся. Четвёртый — когда перестаёт писать стихи. Пятый — когда снова начинает писать стихи. И дальше — по тексту…

Кажется, мы притёрлись… Нет, это она меня отшлифовала.

Давно было замечено: одни музыканты нажимают на клавиши и щиплют струны, другие — создают бессмертные творения. Одни нарушают тишину, другие — исполняют музыку. Одни ходят на работу, другие — только там и живут.
Вот так и мы — любим как можем. Одни — бесконечно мучая инструмент, другие — всякий раз улетая в небо.