Мой отец постарел — горько в этом признаться.
Сникли плечи под тяжестью пройденных лет.
И всё чаще средь дел стал за сердце хвататься,
И всё реже в глазах прозорливости свет.
Жёсткий. Твердый, как сталь. Нетерпимый когда-то,
И к себе и к другим по-хозяйски суров,
Вечерами теперь созерцает закаты,
Деревенскую даль, гладь спокойных прудов.
Восторгается громко (а где-то по-детски)
То цветку, то в пруду утонувшей луне,
То сосёнке в душистом большом перелеске,
То кузнечиков звонкой, пустой стрекотне.