Величайший урок жизни состоит в том, чтобы знать, что даже дураки иногда бывают правы.

Расчётливые люди достойны презрения. Это объясняется тем, что расчёты всегда основываются на рассуждениях об удачах и неудачах, а эти рассуждения не имеют конца. Смерть считается неудачей, а жизнь удачей. Поэтому такой человек не готовит себя к смерти и поэтому достоин презрения. Более того, учёные и подобные им люди за умствованиями и разговорами скрывают своё малодушие и алчность. Люди часто не видят этого.

Люди тратят свое здоровье, чтобы заработать деньги, а затем тратят деньги, чтобы восстановить здоровье. Нервно думая о будущем, они забывают о настоящем, так что не живут ни в настоящем, ни ради будущего. Они живут так, как будто никогда не умрут, а когда умирают, понимают, что никогда и не жили.

Все люди хотят жить долго, но никто не хочет быть старым.

Любая жизнь, какой бы продолжительной и сложной она ни была, определяется одним моментом — тем моментом, когда человек узнает, раз и навсегда, кто он есть.

Самоубийца, у которого живы родители, — убийца.

Если котелок не варит, жизнь задаст жару.

Основная причина смерти ― это не транспозоны, не дисфункция митохондрий, не деградация межклеточного матрикса, а чудовищная глупость, что мы этим всем не занялись, мы всё проигнорировали, поехали в отпуск, стали выпивать, заниматься своими делами, проигнорировали, что мы умрём. Смерть ― самый большой гамбургский счёт, который человек может заплатить. Он платит небытием за своё непонимание того, что он смертен.

Как часто человека понимаем лишь тогда, когда его поминаем.

Жизнь — это гигантская рулетка, где человек — шарик, красные ячейки — хорошие дни, чёрные — плохие, сектор зеро — смерть, а в роли крупье — судьба.

Жизнь не цугцванг — выход всегда найдётся.

Японцы — это люди, которые в основе своей повседневной жизни всегда осознают смерть. Японский идеал смерти ясен и прост, и в этом смысле он отличается от отвратительной, ужасной смерти, какой она видится людям Запада. Японское искусство обогащает не жестокая и дикая смерть, а, скорее, смерть, из-под ужасающей маски которой бьёт ключ чистой воды. Этот ключ даёт начало многим ручейкам, которые несут свою чистую воду в наш мир.

Люди жаждут бессмертия; но они часто упускают из виду тот факт, что память о действительно добрых людях живёт вечно. Она запечатлевается на следующем поколении и передаётся снова детям. Неужели им мало такого бессмертия?

Ведь и так нелегко жить в мире, где ты старишься и умираешь! Так зачем же вдобавок жить не слыша гармонии?

Мы оба лежали, глядя в потолок, и думали, что же Господь наделал, когда сотворил жизнь такой печальной.

Смерть — это субъективный конец света.

Я у жизни ученица.

Как только мы добиваемся, наконец, ясности мысли, силы разума и что-то начинаем уметь и знать, знать и понимать — нас приглашают на кладбище. Нас убирают как опасных свидетелей, как агентов контрразведки, которые слишком много знают.

Пессимист верит в конец света, оптимист — в светлый конец.

Возможно, для того, кто не родился, это самое большое благо.