В больнице, увидев, что Раневская читает Цицерона, врач заметил:
-Не часто встретишь женщину, читающую Цицерона…
Раневская парировала:
-Да и мужчину, читающего Цицерона, встретишь не часто…)))

Что за мир? Сколько идиотов вокруг, как весело от них!

У меня с любимой разные вкусы. Ей нравятся мужчины, а мне женщины)))

Да я не взять от жизни многого не смогла, а отдать ей! Поверьте, понимать, что недодала, тяжелей, чем что не взяла свое.

Сейчас, когда человек стесняется сказать, что ему не хочется умирать, он говорит так: очень хочется выжить, чтобы посмотреть, что будет потом. Как будто если бы не это, он немедленно был бы готов лечь в гроб.

Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать.

/Не могу жить без печатного слова. Впрочем, без непечатного тоже./

С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю, терплю невежество, терплю враньё, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца своих дней.

В моей старой голове две, от силы три мысли, но они временами поднимают такую возню, что кажется, их тысячи

Ваши жалобы на истеричку-погоду понимаю, — сама являюсь жертвой климакса нашей планеты. Здесь в мае падал снег, потом была жара, потом наступили холода, затем все это происходило в течение дня.

Мысли тянутся к началу жизни — значит, жизнь подходит к концу…

Раневская ходит очень грустная, чем-то расстроена.
- У меня украли жемчужное ожерелье!
- Как оно выглядело?
- Как настоящее…

Если бы я вела дневник, я бы каждый день записывала одну фразу: «Какая смертная тоска»…

— Фаина Георгиевна, вы опять захворали? А какая у вас температура?
— Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов.

На вопрос: «Вы заболели, Фаина Георгиевна?» — Раневская обычно отвечала: «Нет, я просто так выгляжу».

Если у тебя есть человек, которому можно рассказать сны, ты не имеешь право считать себя одиноким…

Поклонников миллион, а в аптеку сходить некому.

Старухи бывают ехидны, а концу жизни бывают и стервы, и сплетницы, и негодяйки… Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старым. А к старости надо добреть с утра до вечера!

Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.

/Сняться в плохом фильме — все равно что плюнуть в вечность/