Думаю, достоинства старательности сильно преувеличены. Муравьи, вон, стараются больше некуда. Но дальше муравейников у них дело так и не наладилось.

Пришла пора. Потом ушла. Ждём следующую. Но с опаской.

Жизнь — это игра в прятки со смертью на стороне которой огромный опыт в играх подобного рода.

Беда не приходит одна только потому, что беды очень стеснительные.

Верить в хорошие приметы — это плохая примета. Если не сбудется хорошая примета, ты можешь потерять веру в действенность примет.

Чем склероз хорош? У человека вся жизнь полна нового, которое образуется из отлично забытого недавнего.

Раньше было по-всякому. Но лучше помнится лучшее. В этом и заключается главное преимущество прошлого перед будущим.

Лучше всего отвечать на ещё не заданные вопросы. Есть где развернуться и блеснуть неожиданными ответами.

Нет ничего лучше, чем ничто. От ничего подлянок точно ждать не приходится.

В целях экономии времени на ночь останавливаю в доме все часы. Частенько опаздываю на работу, но долгая жизнь этого стоит.

Люди охотней верят в светлое будущее, чем в светлое настоящее. А потом оказывается, что всё самое светлое уже позади.

В пику работе лень умных любит.

Не нравится мне время своим непостоянством.

Люди, которых ты имел неосторожность обнадёжить, нуждаются в постоянной подкормке обещаниями.

Когда ты только пробуешь пытаться сделать, то это уже полу-удачная попытка. Бездействие-то уже преодолено.

Спрашивать у человека прямо в лоб: «Ты совсем что ли дурак?» — это высшее проявление бестактности. Надо культурно и неназойливо поинтересоваться у собеседника: «Уважаемый, могу ли я предположить, что ваш склад ума находится в аварийном состоянии?».

Согласись, спокойно соглашаться гораздо лучше, чем горячо возражать. На возражения потребуются факты, нервы и время. А за согласие тебя похвалят. А может быть даже конфетку дадут.

Всё идёт своим путём не разбирая дороги. А прямо идёт — по судьбам и планам.

Есть два вида перемен: после хорошего и после плохого. Второй вид перемен почему-то недолюбливают.

Когда оказываешься втянут в беседу с болтуном, что начинаешь понимать: слов придумали слишком много!