Взрослеть важно, наверное… но не до конца. У каждой взрослости свой срок годности.

Умелость — требовательная и капризная возлюбленная. Ей всегда всего мало.

Мы с тобой в одной тональности, но наши мелодии чудовищно разные.
-----------
Во мне кипы эмоций — pgup и pgdn
В тебе доминантная нотка — sit\down
Во мне поясни/расшифруй — repeat
В тебе спокойствие при случае просто — delete
Во мне лирики взмахи и вечный — break
В тебе прагматичность и смысл — just take
Во мне торопышность и чуть что, то сразу — escape
В тебе… «оч бесишь»… «дурная»… «останься» — save
------------
Мы с тобой в одной тональности, но страсти стрелы убоищно опасные.

Линеечки примерять всё же лучше по себе: причёсывать самость и отращивать свою индивидуальность, вычёсывать морализаторскую вшивость и не рассматривать перхоть на голове соседа.

При навалившейся усталости я похожа на детальки рассыпающегося детского конструктора, собрать бы… выспаться бы!

Сорванный цветок заново не прорастет, с заданным вопросом также.

Не столь убийственна мразотность «героя», сколь жестока окружающая мразотная реальность.

Женщина как мороженое быстро тает, но также быстро и леденеет.

Гений и порок всегда шагают вместе.

Есть те, кто судят по людям по себе, это не самое плохое… есть хуже — те, кто судят поверхностно. Не зная нот чужой души пытаются сыграть вальсово.

Лёгкие вывихи юмора и кровоточащий нарыв задетого самолюбия лечат пилюлями пофигизма.
При тяжёлых формах запущенного морализаторства, и в отсутствие результативности смыслотерапии, следует прибегать к радикальным методам лечения: интубация лёгких до глотка свежей порции логики.

— Когда у меня плохой настрой, мне как в рассказах Аллана… По… на то, кто и что там себе представляет, читая меня.
— Поэтому ты пишешь эти свои триллеры?
— Нет, но я пишу то, что вызывает эмоции.
— Грязно, душно, темно…
— Я не виноват, что низко-потребляемое чтиво привлекает читателей в большей степени… затеряны в туманности мы Андромеды.
— Но ведь можно даже ужасные вещи, показывать такими, чтобы они выглядели привлекательными.
— Именно. По сути это и есть, высшая задача искусства. А высшая задача творца — заставить мыслить того, кто способен мыслить.

Любой текст может перламутрово переливаться оттенками классичности, пока в него не вписались трагедии, ужасы, обычные хмурые реалистичности.
С людьми также.

Ты знал, что хуже её нет, но и лучше тоже. Но либо вы вместе — горите, до конца, либо не стоило даже распаляться. Идеальных людей нет, это всё сказочки для дегенеративных феечек и принцев, но есть очень и очень важные. Свой. Своя.

Мы все реагируем на красивую картинку. Мужчина видит женщину, женщина — мужчину, срабатывает «механизм», щелчок… зацепил/а.

Каким бы жёстким, циничным или безумно пошлым не было произведение искусства, оно не про форму, оно про содержание. Оно не про секс или насилие, оно про зеркало, повёрнутое к зрителю с риторическим вопросом «что вы видите?»

Прискорбнее всего не то, когда учителя словесности пишут безграмотно, а именно в псевдо-морализаторстве людей, которое зачастую переходит ими же созданные границы «допустимого». Иногда самые приятные люди покрыты татуировкой, а самые морготные — ходят в церковь. О церкви и священниках, сношающих подростков у себя в приходах, вапще отдельный разговор и снято тысячи сюжетов. Вернёмся к мату, и снова суть не в нём. Не хочешь… ть не мучай ж… у, ну вы поняли. Суть-то не в матерных словах, а в напыщен…
… показать весь текст …

Доказать нельзя опровергнуть.
Для того что бы что-нибудь доказать, сначала нужно приложить усилие, чтобы опровергнуть это.

Строить отношения очень просто: это как играть на музыкальном инструменте — надо только попадать пальцем в нужные клавиши.

У меня под кожей инжир и плоды туты, кумыс и зеленый мате с корицей, зира и колючка, барханы с арыками и плюс 40 в тени, велик с двумя колёсиками и альчики в потной ладошке… у меня под кожей мой гуттаперчевый мир и детства мечты. А в моей реальности, всё это и ещё… ТЫ!