По-крупному человек может нагадить только себе подобным или меньшим.

Наличие гораздо большего компенсируется отсутствием гораздо лучшего.

В тюрьме мы грезим о свободе,
А на свободе — о тюрьме.

Почему так боимся демократии? При демократии — не заработал и кушаешь сухари — сам дурак и немножко все остальные (в том числе царь). При авторитаризме/тоталитаризме — дураки все, кроме царя.

Любовник — это кольцо безымянного пальца ноги.

— Привет солнце! Рад тебя видеть! У меня начался отпуск!
— Какое совпадение! У меня тоже!
Дождь.

Нет жизни в постоянстве. Нет жизни и в постоянной изменчивости.

Верный своей верности неверен своей неверности.

Опутывают себя нитями отношений, чтобы дёрнуть за них и раскрутиться как юла.

Зависимость человека — его слабость. Слабость руководителя — слабость всего предприятия. Конкуренты легко этим воспользуются. Поэтому руководителей нужно менять.

И за выбором нужно оставлять выбор.

В несвободной стране фильм о катастрофе в этой стране имеет последствия, как и сама катастрофа.

Если все время кричат о молчащем большинстве, хотят, чтобы большинство — замолчало.

Найдется и тот, кто мечтает, чтобы все остановились, слушая голос Левитана.

Похоже мы уже в раю,
Ведь сумма смайлов в чате
Намного больше суммы букв.

— И что же ты готовишь на икеевской кухне? Про солянку и винегрет я уже слышала.
— Неее, это я перевел шведские названия блюд на твой древнерусский. На икеевской кухне я готовлю люнгьён, неерструкк и раздрстром.

Хорошо, что так много людей читают так мало.

Кто к нам с примером для подражания придет… тот примером для подражания точно не станет.

И ходим с песнею в глазах:
«Пусть мама услышит, пусть мама придет»

Если молчание — золото, покойные давно озолотили бы этот мир.