Любовь и дружба — это то, ради чего приходится терпеть измены и предательство.

Люди, которые дешево продаются, никогда не упустят возможности продать тебя самого.

Горели альбомы плохо. Конечно, сплошной пластик. Пришлось сходить в гараж и плеснуть на фотографии бензином. Я посидел у огня, грея озябшие руки, но дым был слишком едким. Память — она всегда плохо горит.

Лидер — это не тот, кто «впереди на лихом коне». Это тот, кто направит каждого в нужную сторону. И сумеет вовремя остановиться сам.

Играю в танчики-блиц. Ну, давно в них играю. Вначале поставил сыну, себе — чтобы поддержать его в бою. Потом сын забросил, а я — играю. :)
В своё удовольствие, без фанатизма, но регулярно.
Играю.
Выкатился неудачно, попал под обстрел, потерял гусли, слился. Команда тоже не блистала, проиграли.
Выходит в личку другой наш игрок.
«Ну кто так сражается, *?;%! Думать надо, тупой урод!»
У меня настроение доброе, к тому же человек пишет грамотно, даже запятые ставит, поэтому я отвечаю:
«Привет. Ну дурк…
… показать весь текст …

Люди, сильные духом, боролись с искушением, более слабовольные — регулярно отправлялись в пешее паломничество или, если позволял кошелек, в модный похудальный лазарет Гювач на границе с Самаршаном. В Гюваче их за немалые деньги держали взаперти, давая на завтрак половинку яблока, на обед наливая тарелку процеженного капустного отвара, а на ужин позволяя съесть половинку моркови и два стебля сельдерея. В общем, все то же самое, что имеет самый бедный и ленивый крестьянин… впрочем, крестьянину никто не ставит по утрам клизму.

Для того, чтобы бороться с чудовищным злом, требуется чудовищное добро…

Любовь — счастье, но лишь когда веришь, что она будет вечной. И пусть это каждый раз оказывается ложью, но только вера дает любви силу и радость.

Радость — глоток воды в жаркий день, уютное кресло вечером после тяжелой работы, долгая беседа, когда ты истосковался по умному собеседнику. Счастье — совсем другое. Путешественник счастлив, поднявшись на высокую гору. Но он не радуется, он знает, что ему предстоит долгий и тяжкий обратный путь. Радость — это итог. Счастье — это путь.

Ну что за проклятие такое висит над народом: если духовность, то в ущерб здравому смыслу, если свобода, то с погромом и поджогом, если вера, то с озлобленностью язвенника-кастрата, если празднество, то с похмельем на неделю.

Там нижние чины гадят в золотые унитазы, в буквальном смысле слова. Коммунизм!

Вопреки всему я убежден, что человек по природе своей — существо мирное. Глупое, жестокое, похотливое, наивное, склочное — но мирное. Никто в здравом уме и от хорошей жизни не стремится убивать. Это удел маньяков и фанатиков. Даже закоснелый вояка, скалозуб, не мыслящий одежды, кроме мундира, марширующий даже от койки до сортира и разговаривающий со своей кошкой языком уставных команд, — все равно предпочтет получать звания за выслугу лет, а ордена — за успехи на параде. Недаром у русских военных традиционный тост — «за павших», а не «за победу». За победу пьют, только когда война уже идет…

Резко осуждая чужие недостатки, мы становимся сами к ним склонны, в то время как наивное удивление помогает сторониться порока.

Когда тебя кто-то пытается убить, это значит, что кому-то другому ты очень-очень нужен.

— Чего-нибудь не хватает? — вежливо интересуется официант.
— Души, — невольно отвечаю я.
— Извините, нет в меню, — произносит официант невозмутимо.

Когда перекошен весь мир, легче признать ненормальным того, кто держится прямо.

Первая любовь не может быть счастливой — иначе вторая превратилась бы в проклятие.

Жизнь сама по себе является смыслом и сутью существования.

Большая часть ворот в стене была заперта или наглухо закрыта, хоть и не охранялась. Трикс, пустившись во все тяжкие, не стал мудрить — протянул руку к заколоченной бог весть когда двери и приказал:
— Ржавчина изъела гвозди, превратила их в труху, и старые доски обрушились на землю. Не устояли и дверные петли — рассыпались в прах. Двери, преграждавшие путь к свободе, тяжело и неохотно рухнули…
Двери тяжело и неохотно рухнули. Трикс с гордостью посмотрел на Тиану.
— Ты и впрямь великий волшебник, — сказала девочка. — Я никогда еще не видела, чтобы бронзовые гвозди ржавели!

— Как драгоценному бриллианту необходима достойная оправа, так и прекрасной юной княгине требовалась одежда. И она немедленно возникла, подчиняясь приказу мага. Появилось платье… э… такое сшитое из розового бархата… вроде дырявого мешка… снизу в нем большая дырка, для… для ног… вверху поменьше, для головы… и еще такие рукава, вроде труб из бархата, в них просовываются руки… и на концах кружева… и вокруг той дырки, что для головы, тоже кружева… и все богато украшено вышивкой…

— Ну ничего себе… — Аннет взлетела и зависла над возникшим на полу платьем. — М-да. Ты вообще платья видел когда-нибудь?

— Конечно! — вспылил Трикс. — А то!

— Я в общем-то согласна, — продолжала фея, поразмыслив. — Платье — это такой мешок, с дырками для ног, рук и головы… — Она прыснула, но тут же снова посерьезнела. — И кружавчики, ага, как же без кружавчиков… Но это! Это бархатный мешок для картошки! Причем дырявый мешок! И с кружевами!