— Царь, — говорят они, — ненастоящий!
В рай нам обещанный нас не манящий,
Только по телеку вечно звиздящий,
Духом уснувший и в целом пропащий.

Вставай, QR-ом заклейменный,
Узревший вновь фашизм народ,
В своей стране порабощенный,
И откажись от лже-господ!

Право крепостное в прошлом отменили.
Дух рабовладения снова ныне в силе.
В мире крепостными рулят капиталы…
Кто войдет свободным в будущего залы?

— Безразличный Отболит,
Кто в приемной там сидит?
— То болезный Бармалей,
Стал таким из-за врачей.

От тревожных мыслей груза
Вас избавит ваша муза.
Муза — женщина? Кто знает,
Что на стих нас вдохновляет…

Вот вырос Тополь выше крыши,
Вот выше сосен взмыл уж он.
Видна лишь надпись, что Обама
Гандон.

— В шампанском вот ваш ананас,
И счет, пожалуйста, для вас.
— Я этим вкусом одурманен.
Ваш повар? — Игорь Северянин.

— Кто виноват? Что делать мне?
Я с ней провел лишь ночь во сне.
— Вам капитан ответит Невский:
Тут две полоски, Чернышевский.

Саша слыл качком недаром,
Был известен он ударом:
Как ударит в мозг гормон,
Так опухшим ходит он.

Геннадий славу не искал —
Сама пришла к нему.
Он пенсионный фонд украл,
А после сел в тюрьму.

Ринат не знал, как надо жить —
Творил лишь от души.
А рядом жили, жизнь клеймя,
Соседи-алкаши.

Чуток копни, здесь часто люди —
Бандит, предатель, вор, злодей.
Боюсь узнать, что с ними будет?
Где взять бы новых, посветлей?

Мучают проблемы в грубом настоящем?
Черпай силу духа ты в непреходящем.

Политологов задача —
Убеждать честной народ,
Что политик что-то значит,
К жизни лучшей их ведет.

Политолог индульгенций
Для политика искал,
А политик — преференций,
Пока в заповедь плевал.

«Работать нельзя карантин». Где поставить запятую, чтоб страну спасти большую?

Евгений жил потехи ради,
Он троллил всех как только мог —
Но вдруг жена в семейном стаде
Ему дала копытом в рог.

Киселев вещал с трибуны,
А на лбу светились руны.
Заклейменный бесом лжи,
Всех «шестерок» покажи!

Свет жег темные сердца —
Тех, что предали Творца.
В свете язвы все видны.
Идут войны без войны.

Нет повести кьюарнее на свете, чем повесть о ковидовой спагетти.