Мне страшно произносить твое имя вслух. Я боюсь привыкнуть к тому, как оно звучит, как ласкает теплом каждую клеточку моего тела. Оно так просится сорваться с моих губ. Так хочется склонять его, лаская звуками душу. Когда я произношу эти пять букв, почти физически я ощущаю губами твою колючую щеку. Мне хочется произносить его бесконечно, робко, томно, нежно, не дыша, сквозь слезы и смех. Но тогда я не смогу скрыть все то, о чем молчу.. . Поэтому я лишь пишу его, украшая суффиксами и вензелями, скрывая в них нежные поцелуи.

Ужасное чувство! Ты слушаешь его всем сердцем, его боль проходит сквозь каждую клеточку твоего тела… Он высказался, ему стало легче… И голос стал другим, и мысли его потекли смеренным ручейком. А у тебя душа клокочет, взрывает каждый уголок тела необъяснимой болью…
Все, нет больше сил держать в себе свои переживания… Ты набираешь в грудь побольше воздуха и, не останавливаясь, что бы потом не начинать все снова, отпускаешь свою нежность…
А в ответ толчок тишины, ты чувствуешь, что удар пришелся прямо в солнечное сплетение, нет сил вдохнуть, нет возможности выдохнуть… Еще секунда, две, три… Ты нарушаешь тишину банальной фразой и понимаешь — осталась не понятой, не принятой, чужой…

Темно было очень и холодно. Она медленно перебирала темноту, стараясь не шуметь. Старательно, не спеша, выбирала путь среди веток, листвы и можжевелового запаха. Ее сердце пело, рвалось из груди, даже неярко светилось в кромешной тьме, но это ни кто не замечал, ни кто не мешал ей лететь вперед, к теплу и свету.
Ее прозрачные крылья бились о ветки деревьев, но она не чувствовала боли, не замечала, как осыпается легкая блестящая пыль с чудесных рисунков на ажурную тень.
А свет казался таким близк…
… показать весь текст …

Очень, очень жаль… Жаль, что даже все моё существование не так дорого тебе, как один миллиметрт твоего мне…

Я запуталась: является ли материнство основанием для того, чтобы все личные интересы сублимировались в интересы детей? Разве наличие собственных желании и потребностей превращает меня в плохую мать и в животное одновременно…

Пора показаться врачу — у меня что-то с дикцией случилось.
Вот представьте — встречаю знакомых, близких или родных и на вопрос:"Как дела?" — отвечаю — «Очень плохо, жить не хочется, нет сил держаться! Нет больше сил терпеть издевательства моральные и физические (черт бы побрал его извращенную фантазию!). Мне надоело маскировать синяки на запястьях широкими браслетами и феничками. Я устала сопротивляться его нелюбви! Да я сама себя стала ненавидеть, наверное еще больше, чем он меня.» Мне даже кажется, что я слышу, как это произношу. Но… Но до ушей собеседника доходит:"Лучше всех!"

еще совсем недавно я не верила, что любовь существует… теперь я знаю — она есть! но мы не все её достойны и далеко не все ею удостоены…

О! Как пугает холодная темнота неизвестности.. . Она рисует жуткие картины. Так хочется зажмуриться, укрыться с головой теплым одеялом чьей то заботы, но я одна.. . И ветер бесщадно вырывает остатки моего тепла, уносит их куда то.. . Мне не чем сердце защитить, оно от холода синеет. О! Только б не сломаться, не уступить, не отступить, не разреветься.. . ТЕРПЕТЬ И ЖДАТЬ, СЕЙЧАС ОНА НАЧНЕТСЯ, МОЯ НОВАЯ ЖИЗНЬ.. . Я Знаю, что она меня перекроит, и это будет очень больно, но возвращаться не хочу, не буду, больше не возможно.

Аксиома: бег, это контролируемое падение. Вывод: бегать я не умею.

Ну посмотри же в окно! Наконец то я дождалась дождей! Они означают, что кончилась зима. Так скоро будет лето, скоро… всего несколько месяцев… Как я хочу, чтобы они быстрее пролетели!!! Хочу осеннего дождя, хочу гулять без зонта под холодными каплями и знать, что ты дома, лежишь на диване под пледом, пьешь ароматный кофе, смотришь как играют дети, знать что тебе хорошо и спокойно. И больше мне ни чего не надо, не жду встреч, слов, объятий… Ничего, только знать, что ты счастлив, что ты можешь обнять своих любимых когда тебе этого захочется… Скорее бы начались они, осенние дожди, я их очень жду… Я очень тебя жду…

А меня просто не стало. Меня нет!
Странно! Почему-то я вижу свое отражение в зеркалах, но тела не чувствую. Куда подевались ноги, руки, глаза, песни, улыбки, даже слез не осталось. Пропали желания и сны, чувства, мечты, фантазии. Иногда кажется, что голоса нет — открываю рот, но звуки остаются в голове мрачными тучками.

Степанушко, мой милый, вспомни сказку! В ней, как известно, есть для нас урок. Да, я твоя, но я хозяйка горы медной… Тебе дала не много и не мало — все, что могла, что есть, сложила в сундучек. Еще тебе в ладонь насыплю свои слезы — драгоценный камень, все, что захочешь можешь делать с ним: продай, отдай, забудь и выбрось… Но только больше об о мне не вспоминай! Не возвращайся и не ищи со мною встречи — я для тебя табу… запрет… погибель…

На весах такие разные величины. Так сложно сделать выбор — ведь чаша, в которой мое спокойствие и самоуважение, почти пуста и гораздо выше той, в которой привычная жизнь для моих детей.
Вторая чаша так много в себя вмещает: неимоверное количество важных вещей для моих деток. А в первой только я со своим желанием, чтобы кончились пытки и издевательства, насилие физическое и моральное. Чтобы все-таки уже наступило хоть одно доброе утро.