Пруссаки — наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года.

Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было.

Да и потом, что за воображение, что медицина кого-нибудь и когда-нибудь вылечивала!

— Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы — люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.

Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.

Он помолчал на точке.
---

Жизнь Вронского тем была особенно счастлива, что у него был свод правил, несомненно определяющих всё, что должно и не должно делать. Свод этих правил обнимал очень малый круг условий, но зато правила были несомненны, и Вронский, никогда не выходя из этого круга, никогда ни на минуту не колебался в исполнении того, что должно. Правила эти несомненно определяли, — что нужно заплатить шулеру, а портному не нужно, — что лгать не надо мужчинам, но женщинам можно, — что обманывать нельзя никого, но мужа можно, — что нельзя прощать оскорблений, и можно оскорблять и т. д. Все эти правила могли быть неразумны, нехороши, но они были несомненны, и, исполняя их, Вронский чувствовал, что он спокоен и может высоко носить голову.

Христос открыл мне, что пятый соблазн, лишающий меня моего блага, — есть разделение, которое мы делаем между своими и чужими народами. Я не могу не верить в это, и потому если в минуту забвения и может подняться во мне враждебное чувство к человеку другого народа, то я не могу уже в спокойную минуту не признавать это чувство ложным, не могу оправдывать себя, как я прежде делал это, признанием преимущества своего народа над другими, заблуждениями, жестокостью или варварством другого народа; не мо…
… показать весь текст …

Героический выход — по-моему тот, чтобы священник, собрав своих прихожан, вышел к ним на амвон и, вместо службы и поклонов иконам, поклонился бы до земли народу, прося прощение у него за то, что вводил его в заблуждение.

В том, чтобы делать то, что делаешь, — не для своего тела, не для своей Души, а только для того, чтобы получить одобрение людей, — в этом одна из главных причин дурной жизни людей.

Ошибочно думать, что много знание есть достоинство. Важно не количество, а качество знания.

Непризнание несправедливости своих поступков требует лжи.

Мы ничего не говорили о любви. Я не спрашивал ни её, ни себя даже о том, любит ли она меня. Мне достаточно было того, что я любил её. И я боялся только одного, чтобы что-нибудь не испортило моего счастья.

Чем легче учителю учить, тем труднее ученикам учиться.

Слово есть поступок.

Человек может избежать несчастий, ниспосылаемых судьбой; но от тех несчастий, которые он навлекает на себя сам, нет спасения. (Л.Н.Толстой)

То, что начато в гневе, заканчивается в стыде.

Для того, чтоб узнать любовь, надо ошибиться и потом поправиться.

Жизнь не может иметь другой цели, как благо, как радость. Только эта цель — радость — вполне достойна жизни.

Знание смиряет великого, удивляет обыкновенного и раздувает маленького человека.

Отсюда произошло то удивительное явление, что в наш век мы видим людей умных и ученых, пренаивно уверенных, что они свободны от всякой религии только потому, что не признают тех метафизических объяснений начала всего, которые когда-то и для кого-то объясняли жизнь. Им не приходит в голову, что им надо же жить как-нибудь и что они живут же как-нибудь и что именно то, на основании чего они живут так, а не иначе, — и есть их религия. Люди эти воображают, что у них есть очень возвышенные убеждения и нет никакой веры. Но каковы бы ни были их разговоры, у них есть вера, если только они совершают какие-нибудь разумные поступки, потому что разумные поступки всегда определяются верою.
---

Все люди строят большие планы на насколько лет вперед. Но ведь никто из нас не может знать, доживет он до завтрашнего утра или нет.

Если разум не указывает тебе твоего места в мире и твоего назначения, то знай, что виновато в этом не дурное устройство мира, не твой разум, а ложное направление, которое ты дал ему.

Книги изречений не только не подавляют самостоятельной деятельности ума, но, напротив, вызывают её.

Говори о том только, что тебе ясно, иначе молчи.