Я ещё слишком слаб, чтобы пройтись местами, где продолжает витать запах её духов…

По-тихому начинаю точить хлеб местных мыслителей, один только афоризм которых собирает сотни лайков. А я не гонюсь за голосами. Я здесь на приёме у психотерапевта.

Понятие «клетка» изначально подразумевает ограничение и тоску… Тигр в клетке… Небо в клетку… Сердце… В клетке.

Мы все уже совсем другие.
Как чёрный кофе подразбавленный.
По-тихому в других мутируем.
По зеркалам. Стекаем каплями.
Мы режем синие картины
Давно не спящих чьих-то вен.
Мутируем. Теперь уже другие.
За тридцать. Жаждем перемен.
И даже стих ложится камедью
Усташей от тревоги дня.
Мы по стеклу стекаем каплями
И дышим жаревом огня
Своих бесов. Душевных коликов,
Причиной вечных неудач.
… показать весь текст …

А я оставлю тот июнь
Как синий чемодан без ручек.
Отправлю солнцу поцелуй
Среди промокших сизых тучек.

У Бога всего много. Всех времён года. И каждая пора хороша по своему. Резкость и чистота зимы плавно перетекает в зелень и ветренность весны, затем в краски и зной лета, чтобы осенними краснощекими яблоками упасть в шуршащую листву.

Затылком о холодную стену лифта,
Зажжется цифра номер семь.
В загадках старого манускрипта
Не станет меня совсем.
Загибаюсь в переходах Питера,
В каше серой людской реки.
Зачем тогда полюбил тебя…
Странно-мерцающие маяки,
Непонятной, сумбурной, дикой
Фурии с сумасшедшими глазами,
Где Буря сменялась тихой
Девчонкой, просто хотящей к маме.
Все песни одного мотива,
Под слова рэпера Басты.
… показать весь текст …

Человек-гнида вцепится в тебя и будет сосать до тех пор, пока ты будешь позволять себе жалеть это убогое существо. Но стоит всего лишь обделить вниманием, добавить в зону игнора… и вуаля! отпадет и высохнет от осознания собственной никчемности. Люди-паразиты существуют. Но… недолго.

Я очень тонко отношусь к собственному личному пространству. Меня нет в соцсетях, только мыло, рега здесь и есть ещё один интернет-ресурс, от которого пытаюсь отвыкнуть. Я интроверт, причём телец. Смесь адовски сложная. И сложно не только людям вокруг меня. Тяжелее всего мне самому.

Взбалмошные Близнецы не умеют себя контролировать в гневе. Понавыскажут все. Что было и не было. И бьют по самому больному. Точными ударами. Не понимая, что хреначат по живому. И безвозвратно. Что отмотки назад уже не будет, что лимит доверия не бесконечен. И то, что дали им в руки как ценность, нельзя оборачивать оружием. Нельзя. Нельзя. Нельзя.

Пронзительней меча быть может сердца боль.

Скоро, переходя в спящий режим, будем ставить себя на зарядку…

Человек чаще молчит о своём Счастье. Потому что Счастье любит тишину, надёжные плечи и сильные руки рядом. А еще нежные прикосновения любимых губ и запах Её волос. Отзвук Её голоса, от которого мурашки, пусть говорит Она и чепуху… Она — это Счастье. Это Её второе Имя. И первое призвание…

Мы становимся людьми-фильтрами. Ситечко которого — наш жизненный опыт. Эмоциональный и физический… И после фильтрации кого-то хочется читать взахлеб. Эту духовную пищу, обогащенную именно этим человеком. А кого-то не хочется совсем… Потому что не отфильтровались ни на грамм грязь и болотная жижа.

Сбылость проклятие отвергнутого чувства.
В кровавом мареве невышедших газет.
Как отпускать, любя — тончайшее искусство.
Так и лекарства от любови нет.
И хочешь ты, не хочешь — так скорёжит,
Что кажется, не хватит до зари
Биенья мышц, запрятанных под кожу.
Не хочешь видеть? Нет уж! Посмотри!!!
Дельфинами усеян грязный берег.
Отторгнуло их море, словно хлам.
И не заметив плачущей потери,
Рвануло за края открытых ран.
Заплачет тонко-тонко скрипка.
На погребальном жаждущем огне.
… показать весь текст …

Проверяй, сотни раз проверяй.
На просветы чужие ладони.
И быльё за спиной оставляй.
Так уж точно никто не уколет.
Загодя припасенной стрелой.
Из душевной беседы под алко.
Никого не тащи в ночь домой.
Если даже обидно и жалко.
Научись пропускать вне себя.
Все корявые распри и бури.
Ведь никто не подаст и рубля.
В окруженье безглазые люди.
Вечно думают-«Вижу насквозь.»
Этот явно худой прощелыга.
… показать весь текст …

Я оказался в каком-то мыльном пузыре. Мыльном. Но непроницаемом. Рвусь из него… толкаю руками мыльные стены, и, кажется, эта стена лопнет… разлетится на сотни радужных частиц. И я смогу, наконец, вздохнуть свежий воздух. Бех примеси тебя. Без твоего запаха. Без воспоминаний о тебе. И эта мыльная радуга даже поддается… прогибается под моими руками. Гнётся под моими немыми криками… Но всё тщетно. Отбрасывает в сторону. В центр этого мыльного ада.

Сосредоточие в одном человеке убивает. Нельзя. Нельзя растворяться. Нельзя впускать никого туда, где начинается край розовой незащищённой кожи взамен наращенной толстой брони.

Нельзя отказываться. Нельзя запирать себя в одном человеке и делать из него собственного идола. Умирать от пинка под рёбра. И воскресать от ладони на голове…

Нельзя. Подпускать настолько близко, насколько возможен твой внутренний зверь. Никто. Никто не будет с тобой нянчиться в этом сраном мире. Всем глубоко и давно на тебя посрать, кот. Пойми это уже. И успокойся.

Ты словно тень неуловима.
И не схватить за образА.
И все попытки будут мимо.
Ты — как весенняя гроза.
Примчишься, жестью громыхая.
Заплачешь проливным дождём.
Моя родная и чужая.
Темнейший бархат светлым днём.
Ночное пенье птахи малой.
И теплый утренний рассвет.
Бурленье крови ярко-алой.
И лучик счастья среди бед.
Ты — как весенняя гроза.
Весенний ветер, запах моря.
… показать весь текст …

Звёзды — всего лишь скопление газов. Как бы ни были красивы и изящны в своей хрупкости… в своём полёте над моей грешной русой головой. Дунь на неё… звезду эту, посильнее… И разлетится острая осколочная красота. Оставив порезы и шрамы в небе.

Туман ложится. Серой шапкой.
На многоточия домов.