Вечно я говорю «очень приятно с вами познакомиться», когда мне ничуть не приятно. Но если хочешь жить с людьми, приходится говорить всякое.

…И вы лучше тоже никому ничего не рассказывайте. А то расскажете про всех — и вам без них станет скучно.

Плохо то, что иногда всякие глупости доставляют удовольствие.

1. Наверно, я бы раньше сообразил, что она дура, если бы мы столько не целовались.
2. Иногда на нее и смотреть не хочется, видишь, что она дура дурой, но стоит ей сделать что-нибудь мило, я уже влюбляюсь. Ох эти девчонки, черт бы их подрал. С ума могут свести.

3. -Мне? Двадцать два.
— Будет врать-то!
Странно, что она так сказала. Как настоящая школьница. Можно было подумать, что проститутка скажет: «Да как же, черта лысого!» или «Брось заливать!», а не по-детски: «Будет врать-то!»

4. Странные…
… показать весь текст …

Признак незрелости человека — то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости — то, что он хочет смиренно жить ради правого дела.

Вовсе и не нужно быть особенно противным, чтоб нагнать на человека тоску, — хороший человек тоже может вконец испортить настроение.

Есть люди, которым хочется позвонить, а есть которым не хочется.

Того, кто родился для познания, не оставишь невеждой.

все время чего-то добиваешься в себе, а потом начинаешь поглядывать, как на это реагируют другие.

Человек умеет хорошо писать сочинения, а ему начинают говорить про запятые.

А люди всегда думают, что они тебя видят насквозь. Мне-то наплевать, хотя тоска берет, когда тебя поучают — веди себя как взрослый. Иногда я веду себя так, будто я куда старше своих лет, но этого-то люди не замечают. Вообще ни черта они не замечают.

«Я — что-то вроде параноика наоборот. Я подозреваю людей в том, что они хотят сделать меня счасливым.» — Дж. Д. Сэлинджер.

Когда настроение скверное, не все ли равно, что там за окошком.

Почему ты не хочешь жениться?
— Я слишком люблю ездить в поезде. Стоит только жениться и ты уже никогда в жизни не сможешь сидеть у окна.

Меня до смерти раздражает, когда кричат, что кофе готов, а его все нет.

Лучше бы некоторые вещи не менялись. Хорошо, если б их можно было поставить в застеклённую витрину и не трогать.

Наверно, я бы раньше сообразил, что она дура, если бы мы столько не целовались.

Чертовы деньги. Вечно из-за них расстраиваешься.

«…ты бьёшь мимо цели — начинаешь ругать разные вещи и людей, а надо бы начать с самой себя. Всё дело в нас самих.»

Но самое лучшее в музее было то, что там все оставалось на местах. Ничто не двигалось. Можно было сто тысяч раз проходить, и всегда эскимос ловил рыбу и двух уже поймал, птицы всегда летели на юг, олени пили воду из ручья, и рога у них были все такие же красивые, а ноги такие же тоненькие, и эта индианка с голой грудью всегда ткала тот же самый ковер. Ничто не менялось. Менялся только ты сам. И не то чтобы ты сразу становился много старше. Дело не в том. Но ты менялся, и все.