Сам-то я не видывал воочию,
но зато слыхал со стороны,
будто войны, кризисы и прочее
бесподобно смотрятся с Луны.
Да, возможно. Что ж тут небывалого?
И природа тоже непроста:
подойдёшь — взаимопожиралово,
чуть отступишь — снова красота.

На исходе века
взял и ниспроверг
Злого человека
Добрый человек.
Из гранатомёта
Хлоп его, козла!
Стало быть, добро-то
Посильнее зла!

Враг — это вам не друг. Друзья — как девушки с вокзала: только свистни — тут же набегут… А вот врага следует выбирать осмотрительно, как супругу, — чтобы раз и на всю жизнь.

Достаётся нынче правдам —
травят как хотят!
Я сижу любуюсь прайдом
рыженьких котят.
Что мне правды! Что мне травли!
Помыслы просты,
как мелькающие в травке
рыжие хвосты.
2003

У тебя, драгоценный, мания:
чуть придумаешь три строки —
и бежишь искать понимания
разумению вопреки.
Ты же всё-таки не в Японии,
где чаи с лепестками пьют.
Вот и радуйся, что не поняли,
потому что поймут — убьют.
2006

Седьмой. Починяют душ.
Шестой. Изменяет муж.
Пятый. Матерный хор.
Четвёртый. Шурует вор.
Третий. Грохочет рок.
Второй. Подгорел пирог.
Первый. Рыдает альт.
Всё. Долетел. Асфальт.
1990

Как мне вытравить хотелось
За чертой черту:
Робость, глупость, мягкотелость —
Словом, доброту!

Я бы стал в юдоли оной
Прочим не чета:
Умный, смелый, непреклонный —
Словом, сволота.

Не давать им пряников!
Отхлестать орешником!
Из-за этих праведников
я считаюсь грешником!
Повстречаешь — тресни-ка
в лоб зелейной скляницей!
Из-за этих трезвенников
я считаюсь пьяницей!
Стих утоплен в вермутах.
Строки — нищета и сушь.
Из-за этих лермонтовых
я и не считаюсь уж!
1995

Был и я политически мудрым,
норовил обстановку предвидеть,
а теперь просыпаешься утром —
и не знаешь, кого ненавидеть.

Седьмой. Починяют душ.
Шестой. Изменяет муж.
Пятый. Матерный хор.
Четвертый. Шурует вор.
Третий. Грохочет рок.
Второй. Подгорел пирог.
Первый. Рыдает альт,
Все. Долетел. Асфальт.

Не позволяй эмоциям
расправиться с умом —
пойми, что подлый социум
сидит в тебе самом.
Бранится по-мужичьему,
до крайности сердит.
Охрану увеличь ему —
и пусть себе сидит.
2003

Жить надо так, как будто смерти нет,
иначе будет вечная агония —
носи тогда браслеты из циркония
и чти расположение планет.
Прикидывай со страхом: в ад ли, в рай?
А ну как нет ни ада и ни рая?
Пока живёшь, живи, не помирая,
и, помирая, слышь, не помирай.
2008

Не сЫщете виновата!
Наша душа незла.
А стало быть, виновата
некая сила зла.
Храбримся, воображаем:
мы — да не победим?!
Но враг-то — воображаем.
Значит, непобедим.

Прошлое наше настолько нами приукрашено, что, можно сказать, вымышлено. Простой пример: стряслось у тебя давным-давно что-то с кем-то. И вот встретились вы спустя какое-то время, стали задним числом разбираться. Он точно помнит, что всё было так, а ты точно помнишь, что по-другому. Ты ему говоришь: «Врёшь!» — и он тебе говорит: «Врёшь!» А вранья-то и нет никакого. Просто каждый запомнил о себе только хорошее, слепил из этих кусочков автобиографию, вжился в неё и теперь отыгрывает.

Год за годом в тихом озерце,
Обрамлен пейзажиком исконным,
Отражался маленький райцентр
С красным флагом над райисполкомом.
Но однажды вздрогнула вода,
Потемнело озеро к ненастью —
Передали новость провода,
Что пошла борьба с Советской властью!

Изменились жители в лице.
Был намек неверно истолкован.
Взбунтовался маленький райцентр
С красным флагом над райисполкомом.
Демократов вышвырнули прочь,
… показать весь текст …

Прикиньте, примерьте — и
стоном застонется:
а ну как бессмертие —
та же бессонница?

И в том, что сломалась мотыга,
и в том, что распалась телега,
и что на печи — холодрыга,
а двор не видать из-под снега,
виновны варяги, Расстрига,
хазары, наплыв печенега,
татаро-монгольское иго,
татаро-монгольское эго…

Вражда — это продолжение дружбы иными средствами.

Спалили мы отечество, приятель!

Уж больно дым был сладок и приятен!

Осада Трои, Сциллы и Циклопы,
Троянский Конь и семеро кобыл —
чего не сочинишь для Пенелопы,
когда сурово спросит: «Где ты был?»