О богатстве много рассуждают те, кто им не обладает.

Я знаю, чего я не знаю, но никто и этого не знает.

План — это всегда нечто статичное и схематичное, возникающее как наша реакция на что-то сложное и непостижимое.

Когда люди были еще дикими охотниками, они чертили на песке животное и кололи его копьями в экзальтированном танце, реанимируя мертвую схему, дабы в реальных условиях поразить свою будущую жертву. Так и теперь, чтобы мы не предпринимали, мы вначале рисуем план или схему будущих событий.

Кто-то учится на ошибках, а кто-то расплачивается за эту учёбу.

На войне, как на войне; в жизни, как на войне, на войне, как в жизни; жизнь без войны — не жизнь, а ее имитация, война же — способ разрешения конфликта; лучшего способа как война еще не придумали; а паритет приводит лишь к иной форме войны, например, к так называемой «холодной» или «информационной» войне.

Победа одних строится на поражении других. Если кто-то отмечает День Победы, то кто-то кусает себе локти, отмечая День своего Поражения, но при этом мечтая о реванше.

День Победы надо отмечать и как День Поражения. Вот, тогда слезы на глазах и будут оправданы.

В конце концов, люди прекратят свое существование, уступив место киборгам. Но произойдет это не в одночасье, а диэволюционно: человек будет постепенно менять свои несовершенные биологические органы на искусственные долгого применения. Завершится же это тем, что человек будет наделять свой мозг искусственными нейронами, воспроизводящие человеческий мозг. Когда все население будет ходить с искусственными мозгами, вот, тогда и кончится человечество, так как люди перестанут ощущать боль, а значит, и радость, чем, как раз и не отличаются искусственные твари.

Враги не завидуют, они открыто враждуют. В этом отношении враги менее опасны для нас, нежели завистники. Только наивный человек полагает, что враги — это наши завистники! Какое заблуждение!

Так, кто же в самом деле нам завидует? Как раз-таки так называемые «друзья»!
Вы богаты? Если да, то будьте уверены в том, что у вас много друзей!
Вы успешны? Тоже самое!
Вы в лучах славы? Тоже самое!
Вы — баловень судьбы? Аналогично!

Завистников нет лишь у бедных, больных, обездоленных, одиноких, а также у…
… показать весь текст …

У каждого своя точка зрения; задача же умного — соединить все эти точки зрения в одну точку, сделав ее тем самым авторитетной, на которую будут ссылаться все остальные: от мала до велика.

Многообразие мира — отражение его несовершенства, где количество не всегда переходит в качество. И слава Богу. Есть возможность повоевать, заполняя вакуум несовершенством. Лыко и мочало, начинай сначала. (А ведь хрен кто поймет эту мысль!)

Красота требует зверств!

Русский язык, в частности, литературный, — это язык сплошных исключений из правил, самый сложный и громоздкий язык, с которым постоянно борются его носители, доводя свою родную речь до состояния, когда образуется великая пропасть между тем, что написано и тем, что сказано. Вот, почему среди русских так много малограмотных, пишущих с ашипками, но при этом гордясь тем, что постоянно одерживают победу над языком, которым (или который?) они никак не могут овладеть.

Владимира Маяковского после одного из его выступлений перед слушателями в зале филармонии, одна девушка, как видно, ярая комсомолка, встала и заявила:

-Товарищ Маяковский, почему вы все время и везде якаете? Это же ничуть не скромно!
-А что, мне, как Царю Николаю II, мыкать? «Мы — Николай II…» Он ведь плохо кончил!

Есть и другой вариант:

-Товарищ Маяковский, почему вы все время и везде якаете? Это же нескромно!
-Уж лучше якать, дщерь именитая,
чем так вот вякать
или мыкать как Царь Николашка!..

Во времена Чернышевского последовательность русских вопросов звучала так:

1) Что делать?
2) Тебе это надо?
3) Да кому ты на *** нужен?

Сейчас, 160 лет спустя, вопросы остались теми же, но изменилась последовательность:

1) Тебе это надо?
2) Да кому ты на *** нужен?
3) Что делать?

Выходит, русский человек уже не тот, что был во времена Чернышевского?

На сегодня в РФ есть два языка, на котором говорят русские или русскоязычные: грамотный русский язык и безграмотный русский язык. Общее, что объединяет эти два языка, является слово «русский».

Вот уже как тридцать лет, с развалом СССР, победу одерживает безграмотный русский язык, что очень хорошо наблюдается даже в речи медийных, публичных и первых лиц страны, начиная от какого-нибудь блогера и кончая президентом.

Языковая безалаберность является следствием упадка общей культуры и образовани…
… показать весь текст …

По мотивам художественного произведения можно создать тысячи картин, например, по мотивам «Тихого Дона» я мог бы написать более десяти тысяч картин и портретов. Заплатите мне за каждую картину хотя бы по миллиону долларов и я выполню заказа на десять тысяч картин. На заработанные же 10 миллиардов, я бы приучил подрастающую молодежь читать то, что сделало бы их думающими людьми, людьми с живым и пытливым умом.

Обручальное кольцо на пальце у женщины или у мужчины — это сигнал к спариванию и уже не важно где и с кем: между супругами или на стороне.

Остапу Бендеру было 27 лет по книге, а Арчилу Гомиашвили, игравшего О. Бендера было на тот момент 45 лет. В самом деле, староват. Куда ни шло, когда О. Бендера играл Андрей Миронов — ведь, на тот момент ему было 35. А Сергей Юрский был еще младше — 33.
Так, какой же О. Бендер лучше: юрского, гомиашвиливский или, все-таки, мироновский?
Как ни крути, а гомиашиливский, на мой взгляд, самый колоритный, самый обманчивый, самый лживый, самый эклектичный и, более того, его даже дублировал Юрий Саранцев, а значит, самый что ни на есть настоящий аферист, каким и был Арчил Гомиашвили по своей природе. Вся его антропометрия на это указывает! Да и сам он поделился со своими почитателями, что в молодости промышлял аферами.
Вот, в чем заключается искусство — чем больше в нем обмана, тем оно ближе людям. Вот всегда так: старые актеры играют молодых героев. Искусство есть искусство, искусство обманчиво и лживо.

Мечтать — не то что НЕ вредно, а даже полезно. От хороших мечтаний организму и хорошо, и уютно. Мечтайте, господа… Мечтайте! Это не повредит вашей производительности ума и труда.

Смысл не в самом смысле, а в том, какой смысл мы придаем смыслу.