О любви

Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.
Настоящая любовь начинается там, где ничего не ждут взамен.
Любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении.
Заслышав людские шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовет меня, точно музыка, и я выйду из своего убежища. И потом — смотри! Видишь, вон там, в полях, зреет пшеница? Я не ем хлеба. Колосья мне не нужны. Пшеничные поля ни о чем мне не говорят. И это грустн…
… показать весь текст …

Ты умираешь, если умерло твое божество. Оно питает тебя жизнью. И ты жив только тем, за что готов умереть !

Животное и в старости сохраняет изящество. почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек?

Я знал, мой отец добр.

И вот что он говорил:

— Я хочу, чтобы они любили говорливые родники. Ровную зелень ячменя, укрывшую растрескавшееся от зноя поле. Хочу, чтобы славили сменяющиеся времена года. И созревали сами, подобно плодам, благодаря тишине и неторопливости. Пусть они долго носят траур и помнят своих усопших: медленно перетекает наследие одного поколения к другому, и я не хочу, чтобы мед расточился в пути. Я хочу, чтобы каждый ощутил себя ветвью большого дерева — щедрой оливы. Ветвью, которая ждет. Тогда каждому станет понятно, что колеблет его мощное дыхание Господа, словно ветер, испытующий древо на прочность. Господь ведет их вперед и поворачивает вспять: из тьмы к рассвету и от рассвета опять в потемки, к лету от зимы и от зимы к лету, от нивы к зерну в житнице, от юности к старости, а от старости вновь к младенцам.

Старый чиновник, сосед мой по автобусу, никто никогда не помог тебе спастись
бегством, и не твоя в том вина. Ты построил свой тихий мирок, замуровал наглухо все
выходы к свету, как делают термиты. Ты свернулся клубком, укрылся в своем
обывательском благополучии, в косных привычках, в затхлом провинциальном укладе, ты воздвиг этот убогий оплот и спрятался от ветра, от морского прибоя и звезд. Ты не желаешь
утруждать себя великими задачами, тебе и так немалого труда стоило забыть, что ты —
человек. Нет, ты не житель планеты, несущейся в пространстве, ты не задаешься вопросами,
на которые нет ответа: ты просто-напросто обыватель города Тулузы. Никто вовремя не схватил тебя и не удержал, а теперь уже слишком поздно. Глина, из которой ты слеплен,
высохла и затвердела, и уже ничто на свете не сумеет пробудить в тебе уснувшего
музыканта, или поэта, или астронома, который, быть может, жил в тебе когда-то.

Мы дышим полной грудью лишь тогда, когда связаны с нашими братьями и есть у нас одна общая цель; и мы знаем по опыту: любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении. Товарищи лишь те, кто единой связкой, как альпинисты, совершают восхождение на одну и ту же вершину, — так они и обретают друг друга.

планета людей

Глядя на эти чёрные дороги, которые теперь уже хорошо видны, я понимаю, что такое мир. Мир — это определённый порядок. Крестьяне по вечерам возвращаются в деревню. Зерно засыпают в амбары. И аккуратно сложенное бельё убирают в шкафы. В дни мира знаешь, где лежит каждая вещь, знаешь, где найти каждого друга. Знаешь, где ты будешь сегодня спать. Да! Мир гибнет, если рвутся нити основы, если ты больше не находишь себе места на свете, если не знаешь, где тот, кого любишь, если муж, ушедший в море, не вернулся домой.

Мир — это когда все вещи пребывают на своих местах и обретают истинный смысл, отчётливо проступающий сквозь их внешнюю оболочку. Когда они составляют часть чего-то большего, нежели они сами, как различные соли земли, соединившиеся в дереве.

Одолев пески, он вызвал на поединок горы, устремленные в небо вершины, на которых развеваются по ветру снежные покрывала; и предгрозовую мглу, что гасит все земные краски; и воздушные потоки, рвущиеся навстречу меж двух отвесных каменных стен с такой яростью, словно вступаешь в драку на ножах. Мермоз начинал бой с неизвестным противником и не знал, можно ли выйти из подобной схватки живым. Мермоз прокладывал дорогу для других.

Когда он явился на эту планету, пьяница молча сидел и смотрел на выстроившиеся перед ним полчища бутылок — пустых и полных.
- Что это ты делаешь? — спросил Маленький принц.
- Пью, — мрачно ответил пьяница.
- Зачем?
- Чтобы забыть.
- О чем забыть? — спросил Маленький принц; ему стало жаль пьяницу.
- Хочу забыть, что мне совестно, — признался пьяница и повесил
голову.
- Отчего же тебе совестно? — спросил Маленький принц, ему очень
хотелось помочь бедняге.
- Совестно пить! — объяснил пьяница, и больше от него нельзя было
добиться ни слова.
И Маленький принц отправился дальше, растерянный и недоумевающий.
«Да, право же, взрослые очень, очень странный народ», — думал он,
… показать весь текст …

— Добрый день, — сказал Маленький принц.
— Добрый день, — ответил торговец.
Он торговал усовершенствованными пилюлями, которые утоляют жажду. Проглотишь такую пилюлю — и потом целую неделю не хочется пить.
— Для чего ты их продаешь? — спросил Маленький принц.
— От них большая экономия времени, — ответил торговец. — По подсчетам специалистов, можно сэкономить пятьдесят три минуты в неделю.
— А что делать в эти пятьдесят три минуты?
— Да что хочешь.
Будь у меня пятьдесят три минуты свободных, — подумал Маленький принц, — я бы просто-напросто пошел к роднику…

•Ты живёшь в своих поступках, а не в теле. Ты — это твои действия, и нет другого тебя.
•Видеть истину возможно лишь сердцем; сущность — это то, что невидимо для глаз.
•Надо много пережить, чтобы стать человеком.
•Жить — это значит постепенно рождаться.
•Быть человеком значит, буквально, то же самое, что и нести ответственность.
•Наконец-то я понял, почему Господь в Своей любви сотворил людей ответственными друг за друга и одарил их добродетелью надежды. Ибо так все люди стали посланниками единог…
… показать весь текст …

Я расту, словно дерево, и чем я выше, тем больше у меня корней. И мой храм -- он целен, но строит его и тот, кто полон раскаяния и ваяет лик совести, и тот, кто умеет наслаждаться и ваяет улыбку. Строит тот, кто, противостоя мне, сопротивляется, и тот, кто предан мне и пребывает верным. Не упрекайте меня за неупорядоченность и отсутствие дисциплины, я признаю одну дисциплину -- дисциплину жаждущего сердца, и, когда вы войдете в мой храм, вас покорит его цельность и величие тишины. Увидев, что молятся в нем преданный и непокорный, ваятель и каменотес, ученый и неграмотный, веселый и грустный, не говорите мне о чужеродности: всех их питает один корень, благодаря их общим усилиям возник храм, благодаря храму каждый из них отыскал собственный путь становления.

Быть человеком — это и значит чувствовать, что ты за все в ответе. Сгорать от стыда за нищету, хоть она как будто существует и не по твоей вине. Гордиться победой, которую одержали товарищи. И знать, что, укладывая камень, помогаешь строить мир.

планета людей

Образ Маленького принца одновременно и глубоко автобиографичен, и как бы отстранён от взрослого автора-летчика. Он рождён из тоски по умирающему в себе маленькому Тонио — потомку обнищавшего дворянского рода, которого в семье называли за его белокурые (сперва) волосы «Королём-Солнце», а в колледже прозвали Лунатиком за привычку подолгу смотреть на звёздное небо…

Все на свете союзники мне и я открываю объятья моим врагам, чтобы они укрепляли меня и возвышали. Я знаю: есть ступень, с которой наша схватка покажется мне любовным бореньем.

Кто долго жил всепоглощающей любовью, а потом ее утратил, иной раз устает от своего благородного одиночества.

«Продвинуться вперед — значит понять, что вопрос, который тебя мучил, потерял смысл».
Антуан де Сент-Экзюпери
«Цитадель»

Некоторые из нас стоят как цитадели: недвижимым монолитом… мучительно стоят… «зорким соколом» оберегая посягательства на Слово… ради слова.
Прочитайте еще раз перл Экзюпери… перечитайте его… зачитайте…
Двигайтесь!)))

…духовную культуру можно сравнить с пшеницей. Пшеница кормит человека. Но и человек, в свою очередь, заботится о пшенице, ссыпая в амбары зерно. И запасы зерна сберегаются, как наследие, от одного урожая к другому…
… Если из людей моей духовной культуры кто-то мыслит иначе, чем я, он не только не оскорбляет меня этим, но напротив, обогащает меня… Ведь никому из нас не интересно слушать собственное эхо…
«Военный лётчик»