Прости ближнего, пока не стал далёким.

Некрасивых женщин не бывает, просто одна немного краше другой.

Мы не смотрим сквозь пальцы, через которые утекают наши деньги.

Я не верю, что ты такой храбрый, что можешь забыть последнее слово любви.

Поехали в лес на шашлыки.
Напились в стельку. Забыли собаку в лесу.
Утром поехали в лес искать собаку.
Приехали, видим на остывшем кострище, лежит гордо, по грудь белый, как снег, пудель, а снизу весь чёрный от золы.
Нас увидел, не побежал к нам, глазом не моргнул, обиделся, что его забыли. Обидчивый, блин…
Мы и так к нему, и так, и ласково и грубо…
Ноль эмоций, пока один из нас не обратился к нему, стоя на коленях:
Пёс, ну, ты же видишь, что хозяева твои самые настоящие пьяницы, ну, что с них возьмёшь?
Только после этих слов, пёс, хотя сам не пьёт, принял извинения, и завилял хвостом…

Когда всем стало ясно, что из меня никакого толку не будет, я облегчённо вздохнул… и налегке докатился до высот бизнеса…

Свобода. Пьянящее слово. Однако приковать себя наручниками к батарее это тоже проявление свободы.

Больше, чем нужно, говорить женщине не надо: вспомнит и припомнит.

Не обольщайся, если при встрече тепло пожимают твои руки, может быть, их одновременно связывают.

Бывает такая антипатия, что не успел рта открыть, как уже послали.

Странное детское чувство. Отец был электриком и в Новый год всегда елка была в фонариках. А я по малолетству попутал фонарики и чинарики. Когда отец искал чинарик, то есть окурок, и спрашивал у матери, то у меня всегда возникала ассоциация с Новым годом, с огнями на ёлке.

Из-за плохих дорог мы чаще смотрим в землю, чтоб не оступиться, но тут встречаются дураки и мы падаем из того, что они напрочь отвлекают наше внимание своим идиотизмом…

Если не дружите с головой, подружитесь хотя бы с её частью, с мозгами.

И каждый раз, страдая от измены,
под бледною луной сидит вдова,
а рядом друг, владелица сомнений
плечо мостит пугливая сова.

И каждый муж её губами пленный
от холода любви свой ищет сук.
Она не слышит ею убиенных
и манит новых лепестками рук.

Хоть убейся, хоть умри
не дано познать ответа,
что я делал в жизни этой,
хоть убейся, хоть умри.

И сегодня будут с ней
две прекрасные дороги
та, что перед ней в тревоге,
я дорога, что за ней.

Я не понимаю: почему я ничего не понимаю? А те, кто понимают далеки от понимания.

Собирать камни труднее, чем разбрасывать их.

Лучше чего-то не знать, чем узнать и умереть от инфаркта.

Любовь не терпит набегов. Это не татаро-монгольское временное иго, а на всю жизнь, как бы коротка она ни была.

Мой телеграфист, помню, признался в любви азбукой Морзе - говорит одна. А мой летчик пропеллером пропел мне серенаду любви - сказала вторая. А мой-то морячок, так винтом всплеснул водную гладь, что до меня донеслось: Люблю, люблю… - третья откликнулась. А мой так и не смог толком выразиться, всё плюх да плюх… - печально вздохнула последняя.
А кто он у тебя? - спросили все разом.
Ассенизатор… но я сама ему призналась, жаль мне также, что ваши мужья оттелеграфировали да быстро испарились…