В этом городе нет некрасивых женщин
Я слежу за тобой с высоты полёта.
Видишь — дождь с дорожного переплёта
Ловко стёр паутину глубоких трещин?
Это только ты ведёшь счёт на сутки,
Для меня прозрачны уже и годы.
Я могу сбежать от любой погоды,
Потерявшись в недрах холщовой сумки.
Плач Ярославны над водной гладью
Окрик, замешанный с медной стружкой.
Всё то клялась — обернусь кукушкой —
А обернулась обычной ****ью.
И покидая ночами терем
Не прилагала уже усилий
… показать весь текст …

Переболевши вновь перспективой дня,
Серый вокзал из кошмаров агента Бонда
Двинулся с места. И поезд «Москва — Макондо»
Скрипнул ему вдогонку «не жди меня».
Верность не стоит времени. В горле ком
Вряд ли задержится дольше, чем гул оркестра
Держится в яме. Прощание будет честным
Если махать вослед носовым платком
И исключив слова от которых ждешь
Быстрых ответов, банальных как снег в апреле,
Просто шепнуть «Прощай. Не читай Коэльо.
Это не слёзы. Это Московский дождь»

Фартук возьми да лучшее помело.
Перебирай. Рождение. Юность. Старость.
Вот и застыло всё, что так чинно шло.
Тикало. Замирало. Пересыпалось.

Карточки стерлись, вечный огонь затих.
Ветер ушел, и стало немного легче,
Что не случится нас уже здесь таких.
Флюгерных. Заводных. Перелётных. Певчих.

Колбы разбились, жизнь утекла смолой.
И закрепились в запахах валерьяны —
Память — такой огромной и нежилой.
Счастье — таким кромешным и безымянным.

Не думать и не помнить ни о чем.
Свобода скажешь? Может и свобода.
Взгляни на бюст у паркового входа
Свободен, но разбит параличом.
С античной свалки некуда спешить.
Ни Трои, ни циклопов, ни Калипсо.
В сухих глазах из вяжущего гипса
Застыл осколок гипсовой души.

***

Не думать и не помнить о тебе.
Оберегая девственность конвертов,
Все имена запутались посмертно
… показать весь текст …

Значит, всё подытожив, тебя не ждать.
Ave, надежда, бейся в чужую дверь.
И на прокрустовом ложе была нежна,
И на кресте ласкала меня. Теперь
Стала напраслиной. Честною и простой.
Солнцем неспящих, лишним при свете дня.
Грудью, кормящей верой и пустотой
Всякое покалеченное дитя.
Не исчезай, мой светоч, не будь таков.
Здесь и с тобой-то пусто, а без тебя
Старый ловец невидимых сквозняков
Враз обернется пугалом из тряпья.
Некого будет баловать и стращать.
Высохнут звуки в костлявой его горсти.
… показать весь текст …

Если одну из нетронутых мной бумаг
Бросить на пол и слегка истоптать ногами,
Из неё уже не получится оригами —
Ни журавлик, летящий в небо, ни белый флаг.
Да и память о ней, за барханами января,
Пропадёт в ледяной пыли городских околиц,
В худшем случае — раннею стайкой простуженных горлиц,
В лучшем — тёплым дыханием красного снегиря.

Что твоя вера, юродивый злой старик,
Слабая часть в партитуре пустых дорог,
Ведь, для существ не видящих между строк,
Вся твоя музыка — сдавленный птичий крик.
Что же твой голос — охрипший морской ревун.
Был бы услышан — мог бы нагнать тоски,
но в мегаполисе Старые Васюки
слушать не принято. Ста миллионов лун
хватит едва ли на то чтобы райский сад
вновь окунулся в шёпот людских молитв…
Ты бы напел им что-нибудь,
но мотив
Был позабыт много жизней тому назад.
… показать весь текст …

Здравствуй, брат Фернандо! Иди ты к черту!
Ты мне кем теперь — королем иль дожем?
Я тебе не должен писать отчеты.
(Я уже давно никому не должен)
На стоянке мы. У Скалистой Бухты.
Здесь тепло и сыро как на погосте.
Пью вино. Дерусь и играю в кости.
Да ещё вот сплю с продавщицей фруктов.

Недурна. И кормит весьма не дурно.
Дивный стан и плечи… Да что там плечи!
Как-то раз спросил о делах амурных
(Не сочти за слабость такие речи),
Предложил стать Герой и Дульсинеей.
… показать весь текст …

Это последний танец, Натаниэль.
Музыка кончилась, дальше кружить смешно.
Что для тебя земля — под ногами дно,
Что для меня — под брюхом глухая мель.
Млечная просека, серый густой кумар.
В среднем — по солнцу на тысячу лет езды.
И под лучами каждой большой звезды
Сердце моё пропускает один удар…

Водною гладью зови меня, бирюзой.
Кровью своей и плотью меня зови.
Эра твоя — безрадостный кайнозой,
Ходиков старых сбившийся механизм.
Беглые стрелки, кованый циферблат,
… показать весь текст …

Осколки

В высших материях нет недостойных рас.
Рылом суконным украшен калашный ряд.
Друг мой растерянный, всё решено за нас.
Красное дерево. Тутовый шелкопряд.

Выйдешь ли из дому, пьяный апостол, в ночь,
Бешеным стилусом правя на планке лист.
Чтоб не стряслось я не в силах тебе помочь.
Спи, мой неизданный, горе-евангелист.

Спи, мой неистовый. Грифель карандаша
Выбив пророчество, в горле заменит кость.
… показать весь текст …

Бисер всегда бесплоден, кому не сыпь.
Разницы нет, что свиньи, что соловьи.
Им безразличен ярый твой манускрипт,
Как безразличны речи тебе мои.

Пусто в подстрочниках, в строках и между строк.
Пусто в преданиях — скройся и не пиши.
Это такой смешной болевой порог.
Это приобретённый порок души.

Это тебя постигла моя печаль.
Время не рукопись, значит ему гореть.

Полночь в безвременье.
… показать весь текст …

Точка, тире, запятая, точка.
Палки в костёр, огурцы на лечо.
Неполучившийся человечек
Переживает глубокий прочерк.

Он реалист и в его прогнозе
Жизнь из пробирки играет в колбу.
Для различающих в лоб и по лбу
Разницы нет, что в земле, что в Бозе.

Все мы скорбим об одном и том же.

Карандаши переходят в стружку,
И не усталые спят игрушки
… показать весь текст …