Июль ничем не омрачая,
шли дни, прозрачны и длинны,
и снились краткими ночами
огромные цветные сны.

Звенели молодо трамваи,
и в небе окна чердаков
дробились солнцем, повторяя
спектральные обводы снов.

И липы город овевали
улыбкой непорочных уст,
и яркий рынок был завален
шарами хрусткими капуст.
… показать весь текст …

В эти самые долгие зимние ночи
плохо спится не зимней седой голове.
Жизнь промчалась, спеша, обещая, пророча,
растеряв все осколки созвездий в траве.

Только теплится мысль, что посеяна нота
средь бурьянов, репья и беды-лебеды.
Как нежна ежедневная эта забота —
долгожданному звуку готовить следы!

И загадки пером оставлять на бумаге,
где важны не ответы, но гулы глубин,
где стоишь ты над краем непознанной саги
с лунной лампой в авоське, ловец Алладин…
… показать весь текст …

Но я скажу: «Наивный пыл — не срам!»
Дай Бог, жила бы простота святая.
И я, тома премудрые листая,
за детский смех пречистый их отдам.

Я был стократ счастливее тогда,
легко любя и ласточку, и змея.
Но я вернуть ту радость не сумею,
затем и не кляну свои года.

Но выдумка, что жизнь есть некий путь,
мне кажется насмешкой и проказой…
И ты приснись мне, мальчик синеглазый,
ещё хотя бы раз. Когда-нибудь…

* * *

И вот, нарисованы розовым мэйлом,
на сером асфальте взойдя поутру,
цветы мои радостны, в общем и в целом,
покуда я жив. И пока не умру.

Но даже потом, когда звери гудрона
уже без меня утомятся дрожать
под ливнем зимы, я вернусь потаённо
к тебе, голубиных дворов благодать.

К тебе моя жизнь — ощутить ещё чутче
вишнёвые грешные губы твои.
… показать весь текст …

* * *

Ты молода и странно хороша,
ты вспыхнула мне искрой в Вифлееме.
Но вот уже не стоит ни гроша
звенящих клятв мятущееся время.

Там, на золе уставшего огня,
то ящерицы греются, то змеи.
Наверное, ты не простишь меня.
Но, слава Богу, я прощать умею…

Рай разнотравья, шлакоблочный ад. -
Лети, душа, по скорбному маршруту,
где в летней тьме колышет мышь мышат,
где инь и янь вдыхают мяту-руту,

пока ночная тишина стоит
в молитвенном пространстве, чёрно-влажном.
Уходит жизнь. Но Бог — не фаворит
в её контексте, грубом и продажном.

В её формате красных фонарей,
желтушных дач из стали и бетона
никто не станет ни к кому добрей
и не поймёт тревоги обертона,
… показать весь текст …

Старый ялик к осине причален,
на корму осыпает багрец
время терпкой осенней печали,
время плача древесных сердец…

Время ропота лиственной сени,
опадающей к мокрым корням,
час любви безответной осенней,
обращённой к истаявшим дням.

Снова в лодку — на дно, на скамейку —
еле слышно слетает листва,
будто дальнее пенье жалейки,
затихает вода у моста.
… показать весь текст …

Зазывы утиного кряка
слышны далеко над водой,
и ящериц ловит собака,
прибрежной шурша лебедой.
Завидую — как беспечален
стареющий трёпаный пёс.
И даром, что хвост измочален,
и розовый шрам не зарос.

И даром, что умную морду
корёжит у губ седина,
что костью хребтовою твёрдой
уже не хрустит старина.
И даром — репейное поле,
… показать весь текст …

Осеннее море июльского чище,
прозрачней, стекляннее и холодней.
Осенней горы золотые глазища
полны виноградных зернистых огней.

Прохладно и солнечно. Веет мускатом
от грядок кудрявых на спелой горе.
Не быть мне ни юным уже, ни богатым,
не выиграть приз в муравьиной игре.

Зато мне осталось — вспорхнули фазаны
из рыжей листвы виноградных шпалер,
и солнце взошло яснощёко и рано —
на молодцеватый июльский манер.
… показать весь текст …

А когда в отцовском доме — хмуро,
из-под крыши к речке убегу —
помолчать с кобылою каурой,
что жуёт траву не берегу.

В том лугу мне кажется, мальчишке, —
как бы ни колол чертополох, —
будто счастья свежие коврижки
всё печёт на солнце летний Бог.

Вот вернусь — и белою приметой
к небу вспрянет аист с колеса,
ляжет пёс Ароль у табурета
и посмотрит преданно в глаза.
… показать весь текст …

И ещё только раз так же вольно дышалось — у моря,
среди нищих белёных хибар и дощатых халуп,
где полночный прибой, сам себе нескончаемо вторя,
о Завете и Торе, о мысе Верблюд и Фаворе
пел, то нежен, то груб.

Посвящение в сон настоялось на воспоминанье:
одряхлел Авраам, но крепчает при нём Исаак.
Хорошо было там, где был свеж подорожник на ране.
Имя времени — путь. А поспешности и опозданья —
отболевший пустяк.
2019

Эта песня была ни о чём.
Только вышло, что всё же — о многом.
Птица-вестница, краткая сроком,
ветку звёзд покачнула плечом.

Ты вошла и прицелом зрачка,
зазеркалья осколком кольнула.
Миндалём чёрно-карим сверкнула
и сказала надолго: «Пока».

Двадцать лет, даже тридцать, прошло.
Тот, кто свёл нас, шутя, ненароком,
ныне шутит в чертоге высоком,
а возможно — и ниже зело…
… показать весь текст …