Когда один — ты в полной мере,
До глубины осознаёшь
Уединенья самоложь
И истинную боль потери.

Воевать — это выбор. Не воевать — тоже выбор. Ненавидеть и распространять ненависть — это болезнь.

***
Можно пальцем писать на стекле,
если стекла судьбы запотели,
если ходят часы по стене,
отмеряя шагами потери.
Можно пальцем писать на стекле
и сквозь буквы прозрачного слова
вдруг увидеть себя на земле,
но себя не такого… иного.
На стекле можно пальцем писать
о любви, о свободе, как будто
влажной дымкой минут через пять
не затянет прозрачные буквы.

И в трезвый час, и с бодуна,
И в ломотухе, и в олрайте —
Не посылайте ближних на…
И дальних на… не посылайте.
Судьба на пакости вольна,
Но, стоя сотый раз в офсайде,
Надежду на удачу на…
Пожалуйста не посылайте.
И пусть обидит вас страна,
Не забывайте о престиже,
Страну не посылайте на…
Не посылайте, будьте выше!
И даже, если вам хана,
Подсолнухом в дерьмо врастайте,
… показать весь текст …

У человека тайна есть,
не надо в эту тайну лезть.
Желает неслучайно
остаться тайной тайна.
Не жаль, когда и там, и тут
про жизнь твою базар ведут,
но только бы детали
в углах не смаковали.
И тайна селится в душе
на самом верхнем этаже,
где нет чужого взгляда,
а в душу лезть не надо.

И музыка, и свет,
и ранняя весна,
и женский силуэт
у ясного окна,

и жизни мерный ход
и мысли плавный бег…
Как странно: тает лёд,
и счастлив человек.

Я сегодня думал о тебе,
и ничуть не меньше, чем вчера.
О любви я думал, о судьбе
и о том, что прочее — мура.
Думал я ещё, что нас во мгле
связывает тоненькая нить,
и о том, зачем всё это мне,
думал я, пытался объяснить.
Но из дум не вышло ничего.
И тогда у сердца я спросил,
почему он обречено
на любовь, которой не просил?
Рваный ритм услышал я в ответ
и туман увидел впереди.
… показать весь текст …

***
Сияли вершины фарфоровым снегом,
струился дороги сквозной серпантин,
и вновь ощутил я себя человеком,
столкнувшись с жизнью один на один.
Июльское солнце сбегало к подмосткам
и в горную реку, как в радужный дым,
ныряло с разбегу с беспечным подростком
в серебряных плавках с кольцом золотым.
Солировал ветер пронзительно чисто
фальцетом, до свиста, как детский каприз,
и с блеском играла река пианиста,
по фугам ущелья гремящая вниз.

Автобус вечности — в пути,
ему не скажешь: «Стой!»
Но можно в принципе сойти
на станции любой.

Морозный воздух на окне
нарисовал сады,
и ничего не видно мне
сквозь белые цветы.

Куда везут? Как долог путь?
А если криминал?
И, чтоб увидеть что-нибудь,
я дырку продышал.
… показать весь текст …

И увязла мечта в долгом омуте дней
словно муха в резиновом клее.
И по улицам осени души людей
гонит ветер, как листья в аллее.

Хорошо иметь машину?

Хорошо иметь машину
На машине разъезжать
И галантного мужчину
Из себя изображать

Раз в неделю образину
Из начальствующих сфер
Довезти до магазина
Или бани, например

И красавиц, и по проще
Милых, нежных, всех подряд
… показать весь текст …

Моё рожденье — дело случая,
меня могло бы и не быть.
Семейное благополучие
случайно, если рассудить.

И как бы я себе не вкручивал,
но всё достигнутое мной
в какой-то мере дело случая,
и трудно выяснить в какой.

***
Условия диктуются не мне.
В угодиях космической природы
мордовороты и перевороты
сойдут за удобрение вполне.

И за окном прозрачной черноты
еще не раз улыбка снисхожденья
отметит убежденья, заблужденья
и фейерверк победной суеты.

***
На днях над миром взвился крик.
Он рвался в клочья, сообщая,
что сотней маленьких музык
убита музыка большая.
Я выпал в панику сперва,
но кто-то мне шепнул с обидой:
«Очнись. Опомнись. Я жива.
Скажи, что значит быть убитой?»
Мне стало стыдно. Тень моя
сидела, сгорбившись, напротив.
Как смел, как мог поверить я в могущество бездарной плоти?!

За музыку немыслим страх.
… показать весь текст …