***
Можно пальцем писать на стекле,
если стекла судьбы запотели,
если ходят часы по стене,
отмеряя шагами потери.
Можно пальцем писать на стекле
и сквозь буквы прозрачного слова
вдруг увидеть себя на земле,
но себя не такого… иного.
На стекле можно пальцем писать
о любви, о свободе, как будто
влажной дымкой минут через пять
не затянет прозрачные буквы.

У человека тайна есть,
не надо в эту тайну лезть.
Желает неслучайно
остаться тайной тайна.
Не жаль, когда и там, и тут
про жизнь твою базар ведут,
но только бы детали
в углах не смаковали.
И тайна селится в душе
на самом верхнем этаже,
где нет чужого взгляда,
а в душу лезть не надо.

И музыка, и свет,
и ранняя весна,
и женский силуэт
у ясного окна,

и жизни мерный ход
и мысли плавный бег…
Как странно: тает лёд,
и счастлив человек.

Я сегодня думал о тебе,
и ничуть не меньше, чем вчера.
О любви я думал, о судьбе
и о том, что прочее — мура.
Думал я ещё, что нас во мгле
связывает тоненькая нить,
и о том, зачем всё это мне,
думал я, пытался объяснить.
Но из дум не вышло ничего.
И тогда у сердца я спросил,
почему он обречено
на любовь, которой не просил?
Рваный ритм услышал я в ответ
и туман увидел впереди.
… показать весь текст …

***
Сияли вершины фарфоровым снегом,
струился дороги сквозной серпантин,
и вновь ощутил я себя человеком,
столкнувшись с жизнью один на один.
Июльское солнце сбегало к подмосткам
и в горную реку, как в радужный дым,
ныряло с разбегу с беспечным подростком
в серебряных плавках с кольцом золотым.
Солировал ветер пронзительно чисто
фальцетом, до свиста, как детский каприз,
и с блеском играла река пианиста,
по фугам ущелья гремящая вниз.