Когда кончаются века, когда на лезвии клинка узор из судеб,
Уходят волки не в леса, уходят волки в НеБеса, где их не судят.
Они хранители основ, они свободны от оков, присущих людям.
На самом краешке Земли они закатят пир Любви. И будь, что будет!

Когда просыпается новый РАссвет и пульс зачастит на запястье руки,
то тени, которым и имени нет, шипят из угла — «Ты ещё не убит?»
Хватают за локоть, срываясь на крик, и, вроде, в них лица и чьи-то глаза.
И вот уже кто-то ослеп, кто привык, а кто-то летит, отпустив тормоза.

А кто-то в церквах расшибает свой лоб, в надежде взывая к немым НеБесам,
а после под пледом, скрывая озноб, опять слышит гул — «Аз воздам! Аз воздам!»
И я его слышу сквозь сон и сквозь явь. В песочных часах не хватает песка…
… показать весь текст …

Ночь. На бархате вязью начертаны знаки. Гончий Пёс лижет раны домашней собакой.
А в Созвездьи Весов что-то взвесят умело два старательных ангела — Чёрный и Белый.
Взвесят наши ошибки, надежды на счастье, в чаши лягут шары чёрно-белою мастью.
Только нет результата. Сценарий не нов. Надо взвесить сначала шалунью Любовь.
И посыпались гири — разлука, дорога. То, что было от беса и то, что от Бога.
Белый Ангел взметнул в удивлении бровь… Нет, пожалуй, не взвесить шалунью Любовь!
Так чертовски легка она, так невесома! Что ж… у ангелов тоже бывают обломы…
Впрочем, вряд ли… обломов у них не бывает. За окошком мелькнула знакомая стая
и какой-то из шалых качнул мне крылом — мол, облом, он, порою, совсем не облом!

Дальше — больше. Сижу тут внизу… размышляю. Что хотел мне сказать этот ангел из стаи?
Ну, вот я… кто такой? Придающий огласке лишь свои каждодневные яркие маски.
Кто я? Ада созданье? Исчадие Рая? Ты б спустился сюда… И давай поиграем.
Я Тебе не задам неудобных вопросов. Что Ты, право… зачем? Ведь свои, вроде, в доску.
Мир расчерчен Тобой поперёк и продольно. Мы с рождения скачем по этому полю.
Любишь шахматы? Может быть, пульку распишем? Я сегодня, прости, с покосившейся крышей.
Или лучше давай…
… показать весь текст …

Луна на шпиль наколота, как дыня. И сок её течёт неотвратимо в зрачки… потом пропитывает веки… и вот уже моя дорога к «мекке» начертана по лунному лекалу. Казалось, лишь, штриха не доставало, чтоб сделать шаг…
И я подумал — Банга… А сон, как в зазеркальи амальгама, сквозь трещины и сколы вывел к месту, где до сих пор следы его на крестном пути, который Он ему устроил — Тот самый, что всегда разрушит Трою, когда она почти уже готова, чтоб в чертежах осталось только Слово. Причём, не целое — разб…
… показать весь текст …

Я очень сильно люблю Россию… Любовь нельзя разделить на части,
я просто чую — мы с ней причастны к разгадке слова из уст мессии.
За что — не спрашивай, не отвечу — трансцендентальное, видно, чувство,
любви не учат, любовь — искусство, к ней прикоснёшься — и снова вечен.

Мне скажут — небо везде такое. НО! только здесь НеБеса открыты,
и где бы ни был, сюда магнитом притянет что-то, и я спокоен.
Здесь колокольные звоны чище, вкуснее воздух и гуще время,
здесь над полями кружится Феникс и возрождаю…
… показать весь текст …

Я знаю мир. Он очень стар, и зачастую полон дряни,
Мне б не лететь, как на пожар, а благоденствовать в нирване.
Я часто слышу тишину, ту, что молчит перед Законом,
Я слышу, как свою вину глушить пытаются трезвоном,
Я вижу этот маскарад, где есть и нЕлюди и люди,
Я знаю кто-то будет рад, когда летающих не будет.
Легко примерить чью-то маску, легко запутать чьи-то мысли,
Легко испачкать чьи-то краски, легко читать чужие письма,
Легко игрушку у ребёнка отнять лишь только потому,
Что он смеётся слишком звонко… Один… чему-то своему.
Легко в кого-то бросить камень, легко в толпе стрелять по крыльям
Зачем? …А чтобы не летали, и сказки не мешали с былью.
И ликовать потом на тризне с толпой потомственных кликуш,
Не видя в недоступных высях поющий клин из чьих-то душ.
… показать весь текст …

Это работа — он Наблюдатель, он и не думал — сколько потратит,
подпись свою поставив в контракте, зная, что каждая жизнь — игра.
Чётко расписан план по реестру — каждые роли, каждое место.
Счёт не идёт на честно-нечестно, где за игрой стоят мастера.

В этой игре не бывает правил, там на зеро никогда не ставят,
Выбор-то дан, НО! Ломать сценарий право имеет лишь режиссёр.
Он просто шутит, глядя с усмешкой, двигает в ферзи простую пешку,
в каждой монете — орёл и решка. Целую вечность длится их спор…
… показать весь текст …

Как серпом, срезая ветер — по спирали вниз, в пике…
Но батут — последний метр отпружинился в рывке.
Видно, не судьба разбиться на аркане у небес…
То ли воля, то ли птица, то ли ангел, то ли бес.

Если воля — неподсуден, если ангел — призовут,
перекрасят, сбросят людям, люди бесом назовут.
Нас не так уж, чтобы много, но ведь всех не перебить.
Позовите, что ли, Бога! Буду с Богом говорить.

Говорил с Ним, вроде, часто… Оказалось — через дверь.
Режем целое на части. Здесь — надейся, рядом — верь.
Где хранится табель рангов на размах и крепость крыл?
Чтобы правду от обманок каждый зрячий отделил.
… показать весь текст …

Горчаще-терпкий лёгкий вкус вина на донышке бокала…
Вот так! я пил по каплям блюз… его мелодия стекала
по струнам, эхом уходя в миры рождения мелодий,
там сакс пел голосом дождя, срывая пульс на каждой ноте.
Твоё дыхание словам я передать смогу едва ли,
лишь тёплый ветер по губам прошёл и часть свою оставил.
Строка прерывиста и пусть, но тишину не потревожит.
Я снова слышу тихий блюз, как будто он проник под кожу.
У скрипки голос так! дождлив, так ранен! гранями мгновений,
НО! мастер знает — есть мотив, который вспыхнет вдохновеньем.
Он ждёт — откликнется струна, и вот из неги, схожей с мукой,
родится странная волна, в сумбуре нот возникнет звуком,
и взмах смычка поймает суть, легко взлетев над грифом тонким!
Пой блюз и смейся! Просто — будь! Аккордом чувственным и ломким.

Труднее нет науки, чем прощать (не мелочи — укол их не фатален),
а то, что за один какой-то час способно уничтожить все скрижали,
которые ты сам себе писал… такое я прощать не научился,
как-будто скальпель вырезал в глазах доверчивую детскость и лучистость.
Трудней всего себя простить за то, что не прочуял что-то, не увидел,
круша опоры каменных мостов, как бык хлебнувший крови на корриде.
НО! даже больше, чем уметь прощать придуманные нами заморочки,
поверить и уверовать опять в дорогу многото…
… показать весь текст …

Вся наша правда — частица правды.__ «В пустыне всё-таки одиноко.
А где же люди?"__ сейчас неплохо услышать эхо — в нём нет бравады.
Ты помнишь? — «И тополя уходят» — ты помнишь? — «след их озёрный светел,
но тополя оставляют ветер», а ветер — эхо в твоих ладонях.
И это лучше, чем змей шипенье, но яд змеи не из этой сказки,
ей скрыть бы лица посмертной маской и будет тихо на удивленье,
а правда, как за семью замками в той хате с краю, где окна целы,
и дым над крышей не ржавый — белый, не то, что…
… показать весь текст …

Ты долго собирала чемоданы… Я не мешал, раскуривая трубку,
и не просил прощенья покаянно, я знал, что не пришла ещё минута,
когда отбросив всё, всплеснув руками, ты скажешь мне — «Ты без меня не сможешь!»
и станет жарким воздух между нами, и я скажу — «Конечно…, но ты тоже»

И в мягкой дымке табака Вирджиния я наблюдал, как новый мой мобильник
под тонким каблучком теряет линии. Зачем? А чтобы пташки не звонили.
Не понимаю, право, что за пташки? Насупились на стенах гобелены
и слушали про дичь в …
… показать весь текст …