Я вот подумал, что самый хрестоматийный и самый поучительный образец «обнуления» — это финал «Сказки о рыбаке и рыбке».

Есть такая штука, как «патриотизм», означающая, как правило, приблизительно то, что навозную кучу посреди родного огорода предписано любить на разрыв аорты, в то время как клумба с георгинами во дворе соседа ничего, кроме гадливого омерзения, вызывать не должна.

Я иногда задумываюсь, по каким признакам я определяю «своих». Кого я склонен определять как «социально близких»? В результате вся сумма
перебираемых мною признаков сводится к простой формуле:
наиболее «своими» я считаю тех, кому смешно или не смешно то же самое, что и мне.
«Свои» — это те, с кем мне не надо всякий раз заново заключать культурные конвенции.
Это те, для кого представления о стиле и пошлости если не одинаковы, то взаимопонятны.
Это те, кому не надо ничего объяснять, с ними достаточно переглянуться.
Это скорее всего не универсально. Но это надёжно.

Этот сумасшедший поезд носится как угорелый от станции «Мы лучше всех» до станции «Мы хуже всех» и обратно, всякий раз на полном ходу проскакивая мимо станции «Мы как все».

И полусонным стрелкам лень
Ворочаться на циферблате.
И дольше века длится день,
И запрещаются объятья.

Наступает иногда состояние (или время?), когда ты не столько стремишься сказать что-нибудь умное, сколько опасаешься сказать что-нибудь глупое. Не такая, между прочим, простая это задача, как может показаться. Непростая и даже в каком-то смысле почтенная. Хотя и грустная, конечно.

Патриот — это мужик, живущий в избе с соломенной крышей, но истово гордящийся тем, что у его барина — самый высокий дом во всей волости.

Я давно заметил, что людям, лишённым чувства стыда, с поразительной лёгкостью даётся чувство гордости.

Вот мы тут время от времени произносим любимые стихи или обмениваемся цитатами, с обескураживающей точностью встраиваемыми в любые исторические или культурные контексты.
Для чего, спрашивается.
А я, кажется, знаю для чего.
Мы напоминаем самим себе, что есть, к счастью, универсальные пароли, по которым мы распознаем друг друга в бессмысленной и крикливой вокзальной толкучке…
Пусть так будет и дальше.

Я давно заметил, что людям, лишённым чувства стыда, с поразительной лёгкостью даётся чувство гордости.

Очень хорошо помню, что, когда я читал «Маленькую хозяйку большого дома», я в это время ел песочное пирожное. Я и до сих пор люблю читать за едой.
А когда через много лет я раскрыл зачем-то эту книжку и увидел крошки от пирожного, мне почему-то захотелось расплакаться. Не знаю, почему.
***
Спешу поделиться, потому что дело по-своему экстренное.
Ну не то, чтобы так уж прямо, но все-таки…
Дело в том, что вот прямо сейчас подошла ко мне вплотную дама.
Дама как дама. Ну глаза слегка выпучены и взгля…
… показать весь текст …

Некоторым особо впечатлительным гражданам, упорно не желающим отвыкать от худо-бедно сложившихся представлений о хотя бы приблизительной общественной норме, показалось, мягко говоря, странным, что уполномоченным по правам человека в нашей стране станет дама-генерал.

Причем генерал милиции, а не просто генерал.

Как же это так, возмущаются такие несознательные граждане, вы что, говорят они, детских сказок не читали? Про лисицу, которой поручили охранять курятник, ничего не слышали?

Ну, и про бо…
… показать весь текст …

То одно.
То другое.
То третье,
А тут еще что-нибудь.

То слишком точно.
То чересчур приблизительно.
То вообще ни то, ни се.
А тут еще и через плечо заглядывают.

То чересчур пространно.
То слишком лаконично.
То вовсе как-то не так.
… показать весь текст …