Вот и весна. С проталины ветер.
Со стеклососульки плач слетает.
Тихо в темнеющем сером берете
Всегдашний сугроб у подъезда тает.
Звезда над тобой всего лишь одна
На бархате ночи перед утром.
Разлука взглядов хоть и длинна,
Но душ объятие не разорвёт нам.
Мы вместе. Я знаю. А надо мною
Ветер. Ветер весною дышит,
Снегом талым пахнет, землёю.
Голос твой будущий слышу.

Нет, не может сердце сказке отказать в приёме.
Улыбнутся мне все маски, карнавалы вспомнив.
Заплетая надо мною ласковые звуки,
Сказка встанет над судьбою, спрячет вкус разлуки.
Улыбнутся мне фонтаны, заливая муку.
В сердце расцветут тюльпаны — слушать сказки звуки.
Близ доверчивого сердца спят в шелках сонеты.
Мои губы улыбнуться и прошепчут: «Где ты?»

Прелесть жизни — сон танцующий,
облака кружевные розовых дней,
тополя стройны, надменны скучающе,
поёт из вина чистоты ручей.
Юность сливается в форму цветка,
смех рассыпая в жёлтых туманах.
Утра лучи — в счастливых шелках,
с букетом — капли росы на диване.
Свет, свет. Всё дальше с ветром
и с солнцем оранжевым всё летим.
Жажда у сна — больше света.
И просыпаться не хотим.

Над кипарисами вдали, небес качались корабли,
Меж столиков кафе стихал бокалов звон, смех отзвучал.
Как отголосок вальса, тих, из ропота души рос стих.
Из нежности моей, легка, плыла весенняя тоска.
И ветер стих… И ночь слилась с медовой сладостью весны…
Зачем всё так ?! Весна, укрась цветами краткой жизни сны!

Заблудших облаков букет перебирает ветер.
С замахом на века глаза сияют из окон.
Возьми, возьми с собой нас лодка-вечность.
Сердца стучат, вливая в уши звон.
Как страшно, без краёв, синеет небо.
Какой звезде послать улыбок бал?
Дрожит, дрожит душа. День был, иль не был?
Песчинки мы… Нас космос потерял.

За песками в царстве тени кружит дух волна сирени.
Завальсованы ветрами листья с белыми кудрями.
Взгляд лишь краткий — и довольно, ты летишь под дрожью в бездну.
Что случилось? Стало тесно в биохимии телесной?
Неизученный подарок — как непонятый ребёнок.
Морем пахнет пляжный шорох, прячась в грот цветочных арок.
Никогда не знаешь точно — что важней, а что вторичней.
Дети мира! Пряно венчан взгляд лишь краткий нежно личный.

Поют ветра. Метели колыбель. Забывчив день. Ресницы кружевами.
Как пух для великановой перины, лежат снега в полях — бела постель.
К ней нежно прижимаются бока туманных облаков бело-сиреневых.
И ветры сыновья в пуху метелевом ложатся в снежный дол, как снов река.

В этом цветастом мире весело-странно сплетаются краски;
На тускло-бутылочном небе вдруг луч рождается бело-ясный.
Над тёмно-зелёными травами — красная роза, как знамя,
Вдоль сиреневой тучи плавает серебряных молний пламя.
В серой пыли — как солнце жёлтый сидит одуванчик,
В синем озере-оконце плывёт оранжевый мальчик.
В ответ на хмельной голубой цвет ясно-широкого неба
Рыдает в осени пламя-свет красно-рыжего бреда.
В ночи чёрно-шёлковом свитке вплетены разноцветные звёзды,
В твоей розовой улыбке — снежно-белое солнце.

Так подгонять в полёте время,
Так слушать возгласы вдали,
Так трепетать, сжигая струны,
И думать — что же впереди?
Невольно душу отвлекаешь
Ради спокойных двух минут,
Разбрасываешь взгляды дальше,
Чем беспокойства узкий круг.
Так трудно слушать, как вздыхает
Медлительное время-враг,
Изменчивость его не знает
В размерах скорости преград.
И замедляется невольно
Завистливой тревоги суть.
… показать весь текст …

Откуда этот белый завистливый туман?
Как землю защищает он от неба поцелуев!
Он плачет, обнимая медовых нив обман.
И этот слёзный стон сочится в твердь земную.

Я не свожу ладони в жест печали.
Я не рыдаю громко. Я не плачу тихо.
Я лишь перебираю узелки
незримых катастроф на нитке лиха.
Казалось бы — что тоненькая нить?
Лишь двинул пальцем — и свободно чудо!
Да только вот придётся уходить
в ничей покой, не помянув свободы.
Бывают нити — как стальной каркас,
они не видны. Но не двинуть руки.
Не отвернуться. Хоть пронзает жаром глаз
учитель плаванья по океану муки.

Непонятные звонки. Не изученные люди.
Неизвестные причины. Не устанет телефон.
Всё звонки, звонки, приветы. Как дела? Как то? Как это?
Из далёка и из близка телефон загнался в искры.
Вдруг: «Ты!?» И — жар… Сквозь окно в облака…
Невидящий взор… «Пока!» … Гудок… Тоска…

Гжельный барьер планетной шубы вечным покоем лелеет мой мир.
Нежным признаньем тугие губы в сердце немое шлют сладкий эфир.
Вы — мои умные белые братья. Светлым туманом стремитесь в круиз.
Как же хочу с вами вместе летать я. Сердце немое — озвучит каприз?

Жизни цвет — зелёно-томный фотосинтез монотонный.
Смело страсть живёт на свете — неизменно в красном цвете.
Расцвела мечта на воле цветом розовым — не боле.
Белый цвет подскажет взору близость смертного убора.
Серый цвет укажет место всем, кто бред диктует с кресла.
И вот только чёрный цвет никогда не скажет: «Нет».
Он и космос. Он и сон. Он — любовь. И ласка — он.
Он — простор. Он — неба вздох. Он — прекрасной тайны Бог.

Спит душа в неколышащихся облаках,
необъятен простор мирового зрачка.
Я тебя отпущу искупаться в ветрах,
только в розовых буду смеяться очках.
Просыпайся, мой свет, протирай сонный глаз,
в бесконечную пыль улетай звёздных бурь.
в разноцветье галактик привольно играть
в догонялки смешные с семьёй чёрных дыр.
Посмотри, как взволнованы возгласы солнц,
погляди на мятущихся сонмы комет.
Разве ты не довольна такою бессонницей, чудо-душа? — 
ты спала трильон лет.

И свет, и звон города. И солнца жар, и рук лёд,
И тени.
Медленно взгляд опускается счастью на грудь.
Как ветка сирени.
Птица кричала бытия отрезку —
«Это он».
Который по счёту тает сейчас
Жизнь-сон.
В раю, без тени, прислонившись к колонне — он.
Не может быть.
Глаза от него отвести — это
Будто не жить.
Случайной встрече закон желаний
Ключ в замок.
… показать весь текст …

Нам тяжелы рассказы ни о чём.
Объёмы чувств — как гиря, мысли — пух.
Найти родную душу — вот почёт.
Мученье поиска корёжит дух.
Лишиться бы страстей наперечёт
и тишь тяжёлых буден обрести.
С лечебных снов мы пробужденья взлёт
тогда к ногам мечты сможем нести.
Тогда усталых рук покой — не враг.
А страсти и желанья — забытье.
И слов чудесных невесомый шаг
погладит счастьем веры бытие.

В высоком ветре облаков ряды,
как корабли в мистическом параде,
несут желанья наши в синий дым
небесной фантастичной глади.
Но не дано нам понимать своих желаний,
подспудно спящих между мыслями и словом,
зато дано святое любованье
сверкающим над миром ореолом.
За то, что воздух тяжкий позабыт,
горсть благодарностей природа принимает.
Нам не понять себя, но душам путь открыт
в те небеса, в объятиях которых мир блистает.

Под белоснежной сенью, под крахмальной пеной зим
Эпоха ожидания вздымается незримо.
У взгляда цель — вперёд! И ни мгновенья не терять!
Душа в ветрах летит приз «неизбежность» взять,
Почувствовать вкус будущего на губах сухих,
Быстрей, быстрей пройти сквозь соль страданий дорогих,
Перешагнуть барьеры бед отважною дугой,
Приблизиться к началу света смытою душой.
За краем есть покой. За сказкой следует цвет сна.
И счастья вечных жизней вдруг — исчерпаны до дна.

О жизни промахнувшейся моей как думать мне — серьёзно или в шутку?
И как у развлечения рассудка просить (иль приказать): «Меня не бей!»
За миг я тысяч мыслей избегаю и столько же жую как соль песка.
На жизнь надо смотреть — издалека. А может быть — и в лупу. Кто же знает?
Судить её — в счастливую минутку. Судья мой, совесть, сердце не разбей!
О жизни промахнувшейся моей как буду думать? Строго? Или в шутку?..