Время не лечит, оно засыпает песком
Ямы и рытвины пройденной нами дороги.
Время идёт и теперь мы совсем далеко
Вёрсты и месяцы мерят усталые ноги

Время не лечит, а только смывает следы,
Нас отводя от соблазна обратно вернуться.
Время подобно течению мёртвой воды —
Раны затянет, но больно назад оглянуться.

Время не лечит и прячет в туман берега,
Между которыми мостик судьбы перекинут.
Время уходит, но всё-таки нужно шагать,
Помня о тех, кто безвременно нами покинут

Приватизировав государство, сделав его в полном соответствии с анализом Маркса, своей частной собственностью, советская бюрократия решила приватизировать и все национальное богатство, чтобы уже никто не мешал ей править. В этом была суть августовской «революции» 1991 года. В истории революций ей нет аналогов. Прежде всего потому, что, как бы ее не именовали, это была именно бюрократическая революция, а по сути — бюрократический термидор, чиновничья контрреволюция. Возникший в результате ее свершения политический катаклизм, похоронивший Советский Союз, привел к смене характера собственности и распределения национального богатства. Но не привел к смене правящего класса, что чрезвычайно важно понять, дабы уразуметь суть этой псевдо-революции.

Давайте друг-другу прощать,
Ведь глупо лелеять обиды.
Забудется большая часть,
Другая исчезнет из виду.

Останется только тепло,
Что щедро дарили когда-то
Да вкус недосказанных слов —
Чуть горькою перечной мятой…

…А из правил совсем ни к чему создавать исключения,
Для того, чтобы самых любимых понять и простить…

Мы делимся по степени ненужности
На брошенных и мимо проходящих.
Мы встречных различаем по наружности,
Придуманных деля, и настоящих.

Явились мы, и сгинем одинокими
Не в силах побороть закономерность.
Друг-другу неродными и далекими,
Чего-то не познавшими, наверно…

Я завидую тем, кто умеет легко расставаться.
Я приветствую тех, кто привык, уходя — уходить.
Уважаю таких, что спокойными могут казаться
И немного боюсь тех, кто счастлив холодными быть.

Впрочем, вряд ли боюсь — не хочу пустотой заразиться.
С этой дамой последнее дело идти под венец,
Только дал бы Господь отличить равнодушные лица
От упрятанных в латы стальные горячих сердец…

Мы только узники своих обычных жизней,
Над нами свет, да зарешечено окно.
Мы строим стены от рождения до тризны,
На сердце трещины латая вновь и вновь.

Стальные двери с хитроумными замками
Издалека несём на собственном горбу
И запираемся своими же руками,
Ключи ломая, чтоб назад не повернуть.

Года бегут. Обжиты камеры. Уютно.
И даже письма можно с воли получать,
А мы на дверь бросаем взгляды поминутно
В надежде робкой, что снаружи постучат…

И всё же, время — мелкий шарлатан,
Холодный и безжалостный убийца.
Даёт последний, иллюзорный шанс
И стелет лёд, где можно оступиться.

Не может никому принадлежать,
Течёт меж пальцев сжатых, по секунде
Его ни обмануть, ни удержать
Уйдёт…
И больше времени не будет.