Потому что молчаньем не оправдаться, если не видеть лица;
потому что в любимых не замечаешь того гнильца,
что других выдает с потрохами.
Здравствуй, мой юный Брут,
почему с тобой рядом люди, как мухи, мрут?
Почему ты ни слова для них, а они тебе честь и оды,
почему ты молчишь, мой неуместно гордый?

Мне бы понять, отчего в твоем доме сейчас гладь да тишь.
Ты отсутствуешь столько, что в глазах безнадежно рябишь,
и что имя твое лишь прилипло под языком,
что порой тишина нарастает, как снежный ком,…
… показать весь текст …

Вы лечили меня от смерти, говорили, что счастье цепко, что, возможно, помогут дети и, конечно же, сладкий чай.
Я держалась за вас, как скрепка. Я была даже рада плети; я, дурёха, вас принимала ежедневно, словно врача.
А теперь посмотрите сами, — я на треть уже непригодна.
Недодевушка.
Недомама.
С горстью выщелканных стишков.
Вы бросаете, рвёте сети. И теперь я, в общем, свободна.

… Вы лечили меня от смерти,
а по сути — убили вновь.

Ты целуешь меня в висок. Держишь крепче меня за плечи. Говоришь, что у нас все оk…
А потом собираешь вещи. Умещаешь багаж в рюкзак, оставляя мне две футболки и душевный погром; бардак в душевой на стеклянной полке. Ты уходишь, пуская пыль не в глаза, а в коробку сердца.
В небе тихо взорвалась гроза, листья в ноги летят полотенцем. Солнце сморщилось, спился дождь и неровно прошел по лицам. Прятал очи, стыдясь, Господь, пролистнув НАС в одну страницу, где все строчки наискосок — не читабельное изданье.
Ты твердишь, что у нас все оk,
и целуешь в лоб.
На прощанье.

Отболи во мне, отболи.
Этой льдине сидеть в груди, кровь качать,
так подкинь угли и на все четыре иди.
Пусть от холода шкалит пульс, сводит пальцы, тускнеет взгляд.
Не ищи меня. Не вернусь. Ни за что не вернусь назад.

Мне теперь пустовать, как дом, и разруха в том доме. Ты не зови. Я покрыта льдом и снаружи, и изнутри. Если хочешь — стихи слагай, в третьих лицах о нас пиши, мол, дурак есть — покинул рай, от моей отказался души. Тот дурак пригвожден к земле, бредит морем, не видит снов, и, возможно, что заболел воспаленьем своих основ.

Что болею тобой, не верь, я не верю себе сама. Это время взаимных потерь слов, ключей и ума. Это время моей зимы, время холодности земли, это время распада «мы», это время твое —

отболи.

Я буду честной. Жить без тебя — страшно, кажется невозможным вытеснить из головы все, что до сих было совместным нашим… Но мои чувства вместе с горой листвы стелятся в ноги высушенным бельем; ты бы, как мама, стопкой сложил в шкафу…
Что не смогу без тебя — это сплошное вранье, я без тебя неделями. Тьфу, тьфу, тьфу.
Просто усталость от осознаний кто мы, кем бы могли… кем почему-то не стали. И лишь поэзия — способ избегнуть комы; долго. чрезмерно. души влюбленных играли. Эти спектакли, выдержки, п…
… показать весь текст …

Сердце-то рвет софитными вспышками тишины, —
он третий год не касается шеи моей и спины;
он третий год не звонится, будто бы и не жив.
Я вновь латаю трещины и зашиваю швы.
Память исправно питается сутками напролёт, —
он меня не касается
третий
бессмысленный
год

Обглодав пустоту, как кость, ты таращишь глаза во тьму. То, что как-то тебя спасло, — нынче бросило здесь одну; раздевайся, ложись в кровать, подпирая книгой ладонь. Ты когда-то умела спать, ты когда-то на душу бронь опускала забралом вниз, и никто проникать не смел. А теперь душевный стриптиз, каждый третий тебя имел…
Ты не знаешь, за что ты здесь, почему боль так сильно жжет. Почему Бог, глядя с небес, от пустот вовсе не бережет. Почему телефон молчит третью зиму твою подряд…
Ты ложишься, дела…
… показать весь текст …

И не трогайте, не прикасайтесь. Не дышите мне на лицо. Вы смешны и наивны даже, если палец четвертый с кольцом. Вы, конечно же, лучше прочих; остальные вам не чета.
Я вот нынче, надломленным слогом, отсекаюсь. Меж нами черта.
Не ходите вдоль этих полос, не ищите рукой пробелы. Отпускаю, как волосы, крылья, чтобы были прозрачно-белы; чтобы были длинны и седы, чтобы перья, как снег, укрыли. Не ходите мне вслед, не нужно, дно бездушно. Вдовесок в иле, — он уляжется вам на плечи ровным слоем, на сердце — камнем. Так что бросьте меня, попытки зафиксировать солнце в ранах.
Мне уютно (о, верьте, верьте!) в этом царстве морской воды, и не важно, что всякий смотрит сквозь прицел на мои черты; и не важно, что пули бьются очень хлестко — смягчает соль.

Нет! Не трогайте, не прикасайтесь.
Я заразна на эту боль.