Место для рекламы

Я копаю бормышей...

Июнь. Мой первый в жизни трудовой отпуск! И в первый же его день я, полуголый, стою по пояс в Иртыше с совковой лопатой в руках…

Я уже работал до армии, целый год, на заводе ЖБИ, но когда мне должны были дать первый отпуск, мне дали… повестку в армию. Ну ладно, отслужил два года — и там отпуска не заслужил. Вернулся из армии домой. Да, с пару недель отдохнул, но это же нельзя назвать настоящим отпуском?

Устроился в тракторную бригаду сварным, старательно трудился, рассчитывая на полноценный отпуск: мотался со сварочным агрегатом САК между полевым станом в степи и станом кормозаготовительной бригады на лугу и заваривал трещины, поломки на всяких сельхозагрегатах. И вот когда подошла, наконец, пора заслуженного отпуска, со мной случилась совершенно неожиданная ситуация.

Я время от времени писал юморески, заметки в нашу районную газету (ну, появилась у меня такая тяга, опять же неожиданно для меня самого) и их печатали. И вдруг редактор прислал приглашение на собеседование. Съездил и, грубо говоря, опупел: мне предложили работу в газете!

Подумал, подумал, и согласился, терять-то мне было нечего. И не зря — работы интереснее просто невозможно было придумать. Отработал год (мотался по району в длительные и краткосрочные командировки и собирал материал для газеты), и наконец, получил отпуск по всем правилам: на 24 рабочих дня, с отпускными.

И куда я поехал отдыхать, как вы думаете? Аж за 25 километров от места своей работы, в деревню, в Пятерыжск! И ни о каком другом месте просто не помышлял. Только о рыбалке на Иртыше и любимом озере Долгое! И в этом ничего необычного не было: я здесь вырос, здесь прошло все мое счастливое детство, и я никак не хотел расставаться ни со своим многолетним увлечением, ни с милыми моему сердцу местами.

И вот я, как только я слез с автобуса и пришел в родительский дом, даже не попив толком чаю, переоделся, взял с собой большую жестяную банку, укрепил ее на багажнике велосипеда, к раме привязал совковую лопату и покатил, шурша тугими шинами по накатанной дороге, к спуску на луга и далее между сочно зеленеющими лугами, к сверкающему на ярком солнце Иртышу.

Проехал Рощу с ее вековыми кряжистыми ветлами, дальше грунтовка пролегла по самому обрывистому берегу реки. Я не спеша крутил педали, обдуваемый легким теплым ветерком, с наслаждением вдыхая аромат цветущих луговых трав, и прислушивался к безумолчному стрекотанию кузнечиков в высокой траве со стрелками дикого лука, разлапистыми купинами конского щавеля и строго вертикальными кисточками подорожников, щебетанию птиц и почти неслышному шуршанию прозрачных крылышек разноцветных и разномастных стрекоз, боевыми вертолетиками пикирующими за своей добычей — комарами и всяческими мушками.

Большая вода недавно ушла с лугов, чем и объяснялось буйное их цветение и всяческая оживленная жизнь мелких организмов. Но вот, немного не доезжая до места обычной стоянки сенокосчиков (сам всего лишь год назад трудился здесь) и пока пустующей — сенокос еще не начался, я замедляю ход велосипеда, затем слажу с него и веду его пешком за руль, всматриваясь вниз, под невысокий, всего метра с полтора обрыв.

Внизу негромко и лениво плещется Иртыш, издалека слышен зудящий гул и появляется белая точка, вырастающая на глазах. Это первая «Ракета», она идет со стороны Иртышска на Омск с горделиво задранным носом. Так, уже два часа дня. Солнце припекает все сильнее, рубашка начинает прилипать к телу. Очень хочется искупаться. И за этим дело не заржавеет — надо только дойти до нужного места.

Мимо с громким рокотом, пуская солнечные зайчики от окон пассажирского салона, пролетает «Ракета», с кормы ее мне кто-то машет, я тоже помахал — а че, не жалко! Спустя пару минут на берег под обрывом с шумом, нагоняя одна другую, обрушиваются высокие волны, под их ударами что-то с дребезжанием катается. Ага, я на месте!

«Ракета», взрезая водную гладь, Иртыш, стремительно удаляется, волны стихают и уже не бьются о песчано-глинистый берег, а вальяжно наползают на него. Из воды торчит длинная штанга с приваренной на конце поперечной железякой. Я ее тащу на себя и на другом конце обнаруживается приваренный корпус старого огнетушителя с обрезанным днищем. Это так называемая «турбина» — с ее помощью рыбаки, ловящие стерлядь на закидушки или, пуще того, перетяги, копают в реке, в глинистом дне «бормышей.

Это на самом деле личинки бабочки-поденки, живущие под водой в норках. Почему у нас их называли именно «бормышами» — до сих пор не знаю. Может быть, это переиначенное слово мормыш. Но мормышами называют личинок комаров, а никак не бабочек-поденок. Ну да шут с ними. На бормышей знатно ловится любая рыба, от язей о стрелядей, на которых я собирался пойти завтра с утра пораньше на Коровий взвоз, давнее излюбленное место закидушечников.

Правда, накопать этих белесых личинок со страховидными черноглазыми мордашками, с извивающимися наметками будуших крылышек на спинках, стоит немалого труда — они же вон где сидят, под водой, на дне. Я разделся и сначала с наслаждением искупался в теплом, быстром Иртыше. Немного поборолся с течением, понырял до звона в ушах, и то, что я был совершенно один в этом месте (правда, иногда слышался гул редких машин или дребезжание конных повозок, проезжающих на Иртышский паром), меня нисколько не тяготило.

Накупавшись, я сначала взялся за свою лопату — если бормыши попадутся ближе к берегу, то можно обойтись и без трехметровой «турбины», предназначенной для орудования на глубине, подальше от берега. Копнул раз, другой, но всякий раз течение сносило с лопаты порции донного грунта.

Наконец я приноровился и стал носить на берег почти полные лопаты грунта, издырявленного норками. Когда стал разбирать их руками, в каждой лопате находил пять-шесть жирных бормышей, недовольно шевелящих клешнястыми лапками. Я их осторожно извлекал и опускал в банку, наполненную чистой водой.

«Нормально! — радовался я в душе. — Этак я за полчаса наберу сколько надо бормышей…» А надо было штук хотя бы с полсотни (я ведь еще планировал сегодня и червей накопать — в общем, рыбалка предстояла обстоятельная — на пару закидушек и удочку-донку. Дорвался, что называется!)

— Эй, гражданин! Кто вам разрешил тут копать? — Вдруг услышал я над головой знакомый голос. Обернулся на него и заулыбался. На кромке обрыва стоял мой отец. Из-под козырька надвинутой на глаза кепки торчал его крупный, перебитый в давней драке у глаз нос, довольно ухмыляющееся, гладко выбритое лицо было уже порозовевшим от загара.

Увлекшись добычей бормышей, я не обратил особого внимания на звук подъехавшей повозки. Сейчас ее мне не было видно, но я слышал, как фыркала и переступала копытами, свистела бьющим по бокам собственным хвостом лошадь, отбивающася от паутов.
— Привет, пап! — сказал я.

— Вылезай, покурим, — ответил он приветливо. — Когда приехал?
— Только что, — сказал я, откладывая в сторону блестящую от влаги и выпачканную глиной лопату. — Ну, час-полтора назад.

Я вскарабкался на обрыв и присел рядом с отцом, как был, в мокрых трусах, на траву.
— На выходные приехал? — спросил папка, протягивая мне раскрытый портсигар. Я вытер руки о траву, осторожно вытащил из-под прижимной резинки папироску, дунул в мундштук.

— Сегодня же только четверг, — проговорил я уголком губ, прикуривая папирос от зажженной отцом спички. — Я в отпуск приехал.
— В отпуск? — переспросил меня отец, забыв бросить на землю догорающую спичку и лижущую сейчас своим зыбким желтоватым пламенем его заскорузлые пальцы. По-моему, он не чувствовал огня.

— Ну, — подтвердил я, затягиваясь терпким дымом «Севера». А в почти безоблачном бледно-синем небе самозабвенно заливался жаворонок, и я, если бы мог, подпел бы ему — так мне было хорошо и покойно на душе здесь, на берегу Иртыша, среди его источающих одуряющий аромат луговых трав. — На все три недели. На рыбалку.

— В отпуск. На три недели. На рыбалку, — повторил за мной, как заучивая, отец. И вдруг раскатисто захохотал — как он это умел, заразительно, закидывая голову назад и шлепая ладонями по коленям. — Ни на курорт куда-нибудь, ни на море, а домой, в деревню! Ай да молодец!

Потом перестал смеяться так же неожиданно, как начал. И сказал уже серьезно:
— Ну и хорошо. И порыбачишь, и мне кое-что поможешь по хозяйству. Ладно, я поехал. Может, ты со мной?

— Неа, — помотал я головой. — Я еще не накопал бормышей, сколько надо. А транспорт у меня есть.
И отец, зачем-то ездивший к парому — я так и не спросил, зачем, может отвозил кого, — сел в телегу и покатил в сторону села. А я полез обратно в реку. Мне еще надо было накопать бормышей…

Опубликовал    31 мар 2017
2 комментария
  • Аватар Ksu Ru
    8 лет назад
    Какое было благословенное время! Я бы хотела чтобы и сейчас кто то мог так описать счастье от простых вещей! Наверное так больше не будет, мы сейчас постоянно находимся в состоянии стресса и нервозности, невозможно практически так расслабится, ну и наверное отпуск 24 дня тоже не дадут))) спасибо Вам, потеплело на душе.
  • Аватар Марат Валеев
    Ksu Ru
    8 лет назад
    Спасибо! Спустя многие годы я уже получал отпуска и по 56 рабочих дней (это на Севере), и отдыхал на разных морях-океанах, но вот ощущения такого счастья и благостности на душе уже никогда не испытывал...

Похожие цитаты

У любимого человека нет недостатков, а есть милые чудачества и обаятельные признаки нестандартной внешности.

Опубликовал  пиктограмма мужчиныМарат Валеев  28 мар 2016

Одноклассник

Лариса, одинокая моложавая женщина, поздно вечером возвращалась от подруги домой. Чтобы сократить путь, пошла через базарчик на пустыре, от которого метров сто было до остановки, а там рукой подать до ее хрущевки. Конечно, рисковое это дело — ходить одинокой женщине через пустырь. Но Лариса ходила тут уже не один раз, и ничего, все как-то обходилось. Городок у них был небольшой и относительно спокойный.
Базарчик этот представлял собой два ряда прилавков с навесами над каждым, и всего с одним фо…

Опубликовал  пиктограмма мужчиныМарат Валеев  14 фев 2017

Жили-были немцы...

Крупный текст, минут на 5-10 чтения

В Казахстане, где я прожил много лет, было полным-полно немцев, встречались даже села, население которых было сплошь немецким. Был у меня и друг немец — Сашка Ляйрих (он еще в 80-е годы перебрался в Германию). Мы вместе росли, бывало, дрались, не решив какие-то мальчишечьи проблемы мирным путем, потом снова мирились. Ходили на рыбалку на Иртыш, совершали набеги на чужие огороды — чужой огурец всегда почему-то казался вкуснее. И я никогда не задумывался: откуда взялись в степях Казахстана немцы…

Опубликовал  пиктограмма мужчиныМарат Валеев  04 янв 2017

Светка и собаки

Жена у меня маленькая, миниатюрная, можно сказать. И веса в ней было, когда мы только приехали жить в столицу Эвенкии Туру, около пятидесяти килограммов.
Буквально на второй или третий день она прибежала в редакцию окружной газеты, куда нас и пригласили работать, мокрая и вся в слезах. Оказалось, Светка шла себе по тротуару, когда мимо неспешно протрусил огромный лохматый кобель. Ему показалось, что женщина, хоть и маленькая, мешает ему пройти куда-то по его собачьим делам, он взял и просто спих…

Опубликовал  пиктограмма мужчиныМарат Валеев  17 фев 2016

Если у вас зачесалось...

Если у вас чешется кончик носа — это к выпивке.
Если чешется переносица — к драке.
Если чешется ладонь правой руки — будете с кем-то здороваться.
Если чешется левая ладонь — ждите получения денег.
Если чешется глаз — будет ячмень.
Если чешутся оба глаза — к хорошему урожаю зерновых.
Если чешется живот — вас ждет обильное угощение.
Если чешется в районе таза — произойдет быстрое избавление от недавнего угощения.
Если чешется спина в области лопаток — у вас там что-то растет. Возможно, крылья.
Если чешутся подошвы — вас ждет дальняя дорога.
Если все поименованное выше чешется одновременно, и при этом ничего не происходит — значит, вам пора чесать в баню!

Опубликовал  пиктограмма мужчиныМарат Валеев  06 дек 2016