Очень многие люди говорят, что существует первая любовь, но когда наступает вторая любовь они почему-то оставляют первую, в памяти или уничтожают её. Там где-то там в закоулках своей души, а потом наступает третья любовь, и первая и вторая любовь становятся незначительными, как будто их и не было.
Ну на самом деле с Егором было не так, потому что первая любовь — она самая неожиданная, и самое главное настоящая, никто об этом не знает и все говорят, что она вроде как бы есть и говорят, называет её — первая любовь.
Так вот что же такое первая любовь, мы никогда не сможем этого понять, видимо сам Величайший Господь Бог и физиологи не смогут нам объяснить, что же это такое и как это происходит и почему именно в юном возрасте.
Так ведь мы обязаны влюбляться, а женщины обязаны привлекать нас к себе, и может быть в самом раннем возрасте когда мы только начинаем созревать, как созревают весенние, наполняющие теплом, почки на деревьях, мы начинаем видеть то, что должны видеть, а другие не видят. Как деревья, поднимающиеся от холодов зелеными листочками, трепетавшими на телом ветру. Это такое, чего не видит никто, и мы выбираем ту, которая совершенно непонятно почему выбрана, по каким-то противоестественным причинам, именно она притягивает нас к себе, да именно она и никто другой, именно так.
— Она, да, именно, она. Любовь, он где-то читал об этом чувстве. Ромео и Джульетта? Её глаза, её существо, такое разлИтое по нему, было в нем и он чувствовал её и не важно, знала ли она об этом, мысленные образы ползали по нему, и как будто, что-то не давало ему не думать о ней. Её звали Маргарита или попросту Рита, такое мягкое, наполненное, и красивое имя, так думал Егор пробегая, каждое утро, по дорожкам парка, вдыхая чистый утренний воздух, наполняя легкие кислородом и мозг становился яснее, картинки цветнее и жизнь радугами блестела в его глазах. И, однажды наступила та, зеленая, солнцем, залитая, такая вся в яблочных цветах, … весна. Взрослеющий Егор, уже почувствовавший свою привлекательность и непобедимость в спорте и бурной жизни, с друзьями пошли отдыхать, прогуляться по парку, где его ступни бегали по утрам. Это было, теоретически, и уже практически, такое яркое, такое ненасытно горячее и греющие их молодые головы, солнце, которое давало какую-то непонятную радость тому, что мы живём, тому, что мы существуем. Егор и его друг Иван и Николай, купили первую в их жизни, бутылку шампанского и это было первый алкогольный напиток который они хотели испробовать, и они думали, что это очень интересно, так как взрослые в это время употребляли другие напитки, считая употребление алкоголя внутрь самым целесообразным в жизни.
Может быть это не так, — скажет прохожий, а может быть это и так, потому что если мы посмотрим сегодняшние фильмы, если мы увидим старые фильмы, если прочитаем книжки мы все время видим, везде и всюду, дурацкий, придуманный богом Бахусом, эту злую штуку — алкогольный напиток.
Они стояли напротив шикарного большого водоёма, река блестела и отражала теплое солнце, нагревающие им головы и вонзая свои острые колючие стрелы в их глаза, так что приходилось все время защищаться, прищуриваясь от метких стрел Великого Солнца.
Март, Весна, 8-е марта Клары Цеткин. Трава уже выбивалась стрелками, желтыми одуванчиками, потом превращающимися в пух. И тут он подумал про свою Любовь, неужели она станет пухом. Его глаза засверкали юношеской злобой дьяволёнка, и он с диким остервенением пнул пенек дерева, и стал пинать его, пинал, пинал до того, пока его ботинки не стали разваливаться и пальцы ног не заболели до истерической боли, при этом пень молчал и ничего не говорил. Они открыли бутылку первым хлопком в жизни, пошло немного пены, налили в стаканчики, взятые из дома, выпила полбутылки, и Егор стал смотреть на солнце — он перестал щуриться и тонул в нём, улыбка, какое-то веселье набросилось на него, на его друзей. Ах вот он Бахус какой, — подумал Егор. Уже наклевывались и кое-где уже распустились зелёные абсолютно непередаваемого цвета, листочки, уже зеленым цветом стала трава, все смешивалось в коловорот и все вокруг шептало, дышало, шуршало, шумело, жизнь просыпавшись наполняла планету Земля. Егор продолжал смотреть на солнце, после полусладкого шампанского, и в его голове произошли какие-то непонятные изменения. Скорее всего это было шампанское, все люди были добрыми, все в зеленом, синем и красном, кое-кто в розовом, все остальные были такие милые, улыбающиеся улыбкой Тома Хэнкса и всем хотелось верить. Они все хорошие люди, но они почему-то не очень достойны его и он самый лучший самый красивый — такая ерунда лезла ему в голову. Но, почему Рита не думала о нем, а может и думала.
Прошло время, Егор по-прежнему бегал по утрам, занимался спортом и однажды случилось что-то непонятное, то о чем мы в самом начале нашего повествования мы говорили. Возможно или невозможно, но это чувство появилось, оно выросло в нем, в его душе, сердце, заполнило его полностью, не давая дышать и давая делать всевозможные глупости. Это была настоящая первая, самая великая любовь Ромео к Джульетте, ведь им было всего лишь по 14 лет, но уже тогда их любовь запечатлена величайшим Шекспиром, который создал её отображение, оттиск, печать, волшебное зеркало, в котором она — Любовь была видна. Это было — чувство самого великого торжества человеческой сути.
Хоть и краток тот миг, о котором писал Шекспир, но как он ярок и пламенен, как будто мы видим её — Любовь, хотя она не видна и существует вне или в теле нашем, это такое, что-то из крови плоти и мыслей и чувств. И мы сейчас говорим из многих книг и тут же говорим о краткости жизни. Да жизнь так быстротечна, как и красота, пробегающая по жизни стремительностью прекрасного, мы не замечали, и мы не замечаем, но однажды проснувшись утром, мы почему-то думаем о том, что день плохой и неудачный, ничего интересного впереди нас не ждёт, а кого-то ждёт рутинная работа, кого-то ждёт и ждут непонятные разговоры с близкими родственниками, которые все время обманывают и предают, что истина. У кого-то нет никого, и он смотрит в окно и он выходит на улицу в надежде увидеть то, чего никогда не видел.
Егор, почему-то в это время уснул, а может быть нет, он почувствовал что-то непонятное области сердца, кровь стала теплее, он явно чувствовал, что у него есть душа, глаза его, как будто пронизывали глаза девушки Риты, которая заполнила его мозг, мягко так обвила его руки ноги, и они стали такими ватными, и он уже ничего не понимал, и не понимает. Он так хотел увидеть её, очень, ничего абсолютно, при этом не желая. Это было, как наваждение, ой нет не наваждение, это был некий приступ желания, сравнимый лишь с понятием, которое обрисовано выше, это была Любовь. Он поплыл сознанием ударяясь о свои мысли о неё, её глаза, да её глаза, удивительные, ни с чем не сравнимый голос мечты, и её голос становился шумом улицы, транспорта, везде была она, все оперные певцы стали ничтожными, а все красавицы, имеющие отношение к красоте поникли, и те, которые были признаны миром воплощением красивого были низвергнуты им в пучину. Все красивые, добрые и значительные, и, абсолютно, по общему мнению людей, женщины и девушки, не имели никакого значения, он стер их ластиком своей великой Любви, да существовала лишь она, её глаза, голос, видимо, тело, душа и сердце. Существовала только она, и этот сущий эгоизм не казался ему грехом. Он видел её, и тогда, когда её не было рядом, она была в нем и жила. Когда же он видел её, в реальной жизни, то происходила осечка «молодого револьвера» щеки становились ярко розовыми, лоб вспотевал, потом щеки становились красными, глаза туманились, мозг отключался и в этом тумане был её образ. Он ничего не видел, он отворачивался от неё, отходил в сторону, он ничего не мог поделать с этим, ровным счетом, ничего, просто он молчал, а она ну как бы не замечая его, продолжала свою жизнь, или может быть он действительно был не в её вкусе, также она не понимала вообще, для чего этот мальчик, этот юноша краснеет при виде неё, её глаз, её рук, а он мечтал хотя бы один раз дотронуться до её пальца, мгновением, мечтой — до её руки, и тогда Егор — становился самым счастливым человеком в мире Земли, пространства, космоса.
И этот счастливый момент своей жизни произошел. Через некоторое время, а они жили недалеко друг от друга, но не расстоянии вытянутой руки, он попросил её проводить до дома, и они пошли, он походкой отвязанного верблюда, боявшегося всего на свете и стесняющегося своей тени, и она, спокойно расставляющая ноги, как ходят обычные люди, но она была его Любовью и она об этом не знала. Они шли и он сказал, — а можно мне взять тебя за руку, за пальчик, — возьми, — сказала Любовь, — а да не будет очень неприятно? — сказал он, — нет почему же мне будет очень приятно, — сказала Любовь, тебе же будет приятно, улыбнувшись и повернувшись к нему лицом Счастья Любви. Он опять залился краской самой красной туши художника. Про себя же думал, что его полностью наполнило Счастье его невыдуманой настоящей Любовью. Как же здорово, как здорово, как здорово устроен мир, как здорово всё, что есть на свете, плыл он рядом с Любовью, держа её теплую руку, в которой пульсировал пульс его Любви.
Да он взял, он взял её за руку, сначала он почувствовал тепло, тепло идущее от её души сквозь его проникающие в её душу и наоборот, и там её тепло ложилась обволакивало всего его, а все что существовало вне её, он забыл. Он ослеп Любовью, Егор не видел ни деревьев ни домов ни людей ни машин проезжающих мимо, он держал её руку, за руку он держал её. Рука была в руке Любви. Такое очень тёплое, и он старался не шевелится при движении, что давалось очень трудно, чтобы продлить этот миг, продлить максимально долго, максимально так, чтобы хватало 1000-и жизней, а может быть больше самой жизни Это было такое состояние, когда, когда не знаю, когда, когда может быть наркоман употребляет Герыч, когда, Егор не знал, как это понимать, это очень высоко, так высоко, что он понимал, что никогда, никогда, никогда он не заберется на эту вершину Любви, никогда, никогда он не будет та к счастлив. Он что-то говорил Любви и краска с его лица постепенно слезла и они оба стали бледно красивыми, а она стала символом красоты, его глаза смешались с её глазами. Красивее, лучше никого не было, и ни в какой-то физиологический потребности, нет здесь существовало, он не понимал что, он не понимал. В этом коктейле Любви — чувстве смешения эмоций, тела, крови, голоса, языков, души, сердца, она просто покоряет, как величайшая из величайших Богинь. Он говорил. она шептала, что-то отвечала, что это последний раз, это было удивительно, это было по-настоящему, вот и ещё 1 км, вот и ещё один, а вот и дом, вот рядом, вот и конец, всё — конец. Егор стал понимать, что его невесомая Божественная Любовь уходит, нет, нет, не может быть, нет не может быть — это первое, второе, первое — у него нет её, второе — она рядом. Он не понял, он ничего не помнит, он ничего не понимал, он понимал, что ему предстоит сегодня расстаться, расстаться не понимая этого и одновременно понимая. Тогда она отвечала его чувствам, на его. Егор замолчал, опять покрываясь бело-красной краской. Она не отвечала, так мечтательно, так вот как будто из-под бровей, и она посмотрела взглядом. Он сфотографировал его памятью глаз и любви, и с этого дня в его жизни, его душе лёг на всю его жизнь, её голос, её волосы, её всё, руки, ноги, голова, одежда, скрывавшая её тело. А может быть это не имеет никакого значения, абсолютно никакого. Они поднялись на половинку этажа, и он сказал Любви, — ты знаешь, ты знаешь… и он замолчал на длинную минуту… молчание длилось, они стояли. Я-то, чувство, не могу не передать тебе, я знаю, знаю что… и опять длинная минута молчания… Егор смотрел на Риту, не отрывая глаз, пытаясь запомнить её навсегда. Они остановились между этажами, — подожди пожалуйста я должен тебе сказать, ведь у меня не будет больше случая, Рита, — Егор сделал свои глаза непроницаемыми и взрослыми. Рита ответила очень мягко и ласково, — что Егор?. Я, — задребезжал голос Егора, я… и опять длинная минута, — сегодня я понял, нет раньше, я знаю, я уверен и буду знать это всю жизнь, я буду, я знаю… Егор никак не мог соединить несоединимое, настоящее и будущее. Я буду всегда одинок без тебя, всегда, ты не можешь это понять, не можешь и не поймешь, может быть потом через много много лет. Егор говорил это очень серьезно. Я не могу жить без тебя, не мог жить без тебя и не смогу жить без тебя, ты есть моя Любовь, Рита — вымолвил Егор.
Его руки и ноги перестали ему подчиняться, в его голове зашумел любимый орган Баха. Какой же он дебил , — думал он. И слова выжималсиь из него теперь, как выжимают сок из ручной соковыжималки. Он сказал, поднял глаза, поднял свои стеснительные глаза на её темные, в слегка подсвеченном подъезде, карие глаза. Можно я скажу, всего три слова?, — уже твердым голом сказал он. Любовь, Рита сказала — говори, ну чего ты боишься, ничего же страшного, ты же знаешь, я тебя не укушу. Егор, — я я я я я я я, — слово я — стало заикаться, люблю, я люблю, глаза вонзились в неё, — Я люблю тебя — я люблю тебя, я люблю тебя, он продолжал говорить эти три слова, как будто в каком-то непонятном заговоре, — я люблю тебя, эти глаза, эти ногти, это всё, что сделано Богом, но не для меня, он взял её за руки, он стал сжимать их, тебе не больно?!, — зачем ты так — сказала Рита. Прости, — я хотел сказать — я люблю тебя. Он приближался лицом к лицу он смотрел на её красивое лицо богини Любви, которая отражает радость и Счастье, он просто сходил с ума. Он ещё приблизился к её лицу потом он просил её поцеловать. Наступило такое чуткое молчание, было оно непонятное, такое вот, когда знаете, свечка горит и слегка так трепещет огоньком. Она сказала так тихо, что её бы не услышали люди, — Да. Губы приблизились друг к другу, Егор явно ощутил, что его губы стали её, а её стали его. Он поцеловал, целовал, кажется вечность, но это был всего лишь миг. Его сознанье исчезло, было чувство вкуса клубники во рту, нет не клубники, земляники, нет, нет — малина, малина малина — это был удивительно невероятный вкус. Рита сказал, — всё, я пошла, уже поздно. Он хотел что-то сказать, но где-то внутренним чувством понимал, что больше ничего не будет. Судьба разделит их.
Он не хотел, просто вынужден был идти, — пока, — с невероятной грустью, как перед смертью, сказал он. Но в то время, еще была надежда на что-то. До дома было километров 5, было уже поздно, на улице никого. Он не бежал, он просто летел над землей, он видел сверху деревья, фонари, запоздалых людей. Прилетев домой через окно, а улыбка не слезала с его лица, он упал лицом в подушку и растворился в счастье. Она сделала его счастливым, возможно и забыла уже об этом, но это не важно, Егор научился летать. Это было, было, малина, малина таяла во рту, она заполняла его тело и душу. Всего его, волосы смешивались, кровь, сердце и души пересеклись и не хотели расставаться. Она была, Рита — Любовь, такая сладкая кислинка, кислинка, она была очень сладкая, этот вкус Егор не забыл и не забудет никогда этого.
Егор знал, что, не знаю почему, но это была последняя встреча. Она полюбила другого человека, вышла замуж, у них много детей, и возможно, она ничего не помнит, но это неважно. Он вспомнил её обещание и улыбнулся, Егор спросил её — я уже не могу без тебя жить, ни на секунду, не смогу, ты знаешь об этом, а мы ещё увидимся? — спросил с такой тупой грустью он, — ну конечно, конечно увидимся, — сказала, приветливо, Рита. — А ты разрешишь мне подержать тебя за руку?, — спросил, с горечью, Егор. — Конечно разрешу, улыбаясь кокетливо ответила Рита.
Интересно что бы было, если бы не было меня, я бы умер, я бы смог умереть, я бы смог убить себя, так убивать или это я все время думал об этом. Я сказал тебе да конечно я смог, я смог без неё жить. я смог жить без её рук глаз, без её голоса, щек, а теперь ещё без её губ я смог без неё жить, я смог…
Прошло время может быть пять, может быть 10 лет можно 15 может быть 20. Вечер, застывающее, уходящее солнце, оно закатывается в гору. Егор в кресле, рядом двое детей один светлый, другой черненький, оба пацаны. Подходит любимая жена и говорит, — как ты себя чувствуешь? милый мой. — Хорошо дорогая, все в порядке, все нормально. Я вижу что ты устала, идите ложиться спать, а я еще немного посижу. Отдыхайте, уже поздно.
Егор достает сигарету, зажигалка делает свое дело и легкий дымок устремляется к Любви.
2017 03 06
schne