Еще не светало. На окнах мороз нарисовал за ночь еловые веточки и снежинки. Она встала раньше, чтобы испечь круассаны к завтраку, пока он спит. С улицы доносилось скрябанье лопат дворников и удары ломиков по льду на тротуарах.
Вчера он встретил ее на Витебском, не виделись почти год. Пришлось сказать, что приехала на семинар, обременять встречу обсуждением визита в институт им. Пирогова не было желания.
На телефоне прозвенел будильник. По квартире распространялся аромат выпечки и свежезаваренного кофе. Он потянулся, сегодня поваляться в постели не хотелось, присутствие еще кого-то в холостяцкой съемной квартирке давало непривычное ощущение.
На столе уже стояли две чашки и остывали хрустящие круассаны, присыпанные сахарной пудрой. За окном падал снежок, от этого еще уютнее казалось на маленькой кухоньке. Он разбавил кофе молоком и по привычке хотел быстрее позавтракать, чтобы не опоздать на работу. Она сидела напротив и улыбалась, рассматривала не отводя глаз, как будто видит в первый раз.
— Почему сама не ешь?
— Ты меня совсем не помнишь? — спросила задумчиво она, вглядываясь в серые глубокие глаза молодого человека, пытаясь проникнуть куда-то еще дальше в душу. — Мы встречались в прошлой жизни, ты очень сильно меня любил, а я отвергла тебя.
Он выпрямился и весь преобразился: седые пряди обрамляли бледное лицо, это уже был не тот амбициозный мужчина, уехавший в северную столицу в поисках лучшей жизни, а умудрённый веками дух, уставший от сотни перевоплощений с обязательным набором людских пороков.
— Теперь ты почувствовала все то, что тогда пережить пришлось мне. Я отпускаю, ты свободна.
Он тяжело вздохнул, хотелось в конце концов обрести простое человеческое счастье, как это зимнее утро, две чашки и глаза напротив…