Мы закончимся, как всегда не успев начать,
на любую возможность звучать
поставив печать,
мы закончимся где-нибудь в доме, который пуст,
вырываясь последним воплем из чьих-то уст.
Мы закончимся, и этот факт будет неоспорим.
Как когда-то сумели выстроить третий Рим,
так и сейчас, оставляя себя за бортом,
мы говорим о чём-то,
но не о том.
Об обретении смысла, о смысле зла,
о том, что лодка немыслима без весла,
о грубой иронии, что набирает цвет,
о ком-то, кого поблизости нет,
о чуткой неловкости, что порождает миг,
о хрупкости наших слов и о вечности книг,
о каких-то совсем незначительных мелочах,
о чужих плечах.
Мы закончимся после полуночи,
и тогда
закрывают метро и выдергивают провода,
как будто бы нас самих вдруг лишают тока,
провожая за руку в чистое «никогда»,
возникшее раньше срока.
Будто твердой рукой завершается вся строка,
и от этого даже не пусто, не одиноко,
просто знается где-то внутри, что единое око
целый мир заставляет с гордостью замолчать.
Мы закончимся, но не закончим звучать,
срывая с других то одежду,
то шквалы оваций.
Мы закончимся, и этот факт будет необходим:
если незачем стало — попросту уходи,
не потеряв ни достоинств, ни цепкой грации.
Пусть мы закончимся,
но столько еще впереди,
что это не повод,
чтоб вовсе
не начинаться.