серый город прячет в слякоть контур утренних маршрутов,
я иду и тянет плакать. плечи зябко в шаль закутав,
легкой тенью отражаясь в мерзлых лужах, бродит осень
по проспектам. мостовая листья ловит. ветер носит
пыль дождя, слепую морось, размахнувшись, вслед кидает.
в шуме улиц слышу голос: «в этом мире ты чужая».
спорить с ним уже не стану, есть ли смысл с правдой спорить?
до июня спят фонтаны — городской кусочек моря.
над кривыми зеркалами капель стынет неба просинь,

я несу в ладонях пламя, мой огонь не гасит осень,
мой огонь — любовь живая, мой огонь — кусочек солнца.
обжигает, разгораясь, светит хмурым незнакомцам,
ярко, ласково и ясно, как маяк в промозглом смоге.
… показать весь текст …

смутные призраки новых строчек тянут за пальцы, ломают почерк.
месяц лениво качает ангел, звезды нетрезво танцуют танго.
пьешь, как целуешь, — легко и жадно. не обернувшись, уйдешь — и ладно. кто же так любит, скажи на милость? я ворожила, гадала, снилась —
ты отмахнулся от снов и песен, наши качели уравновесил,
серпик поправил на небе пьяный, звезды отпаивал валерьяной.
все просто взял и вернул на место, а мне одной — ни небес, ни блеска.
как без тебя пережить мне холод? светит хрустальным огнем мой город.
к новой зиме не готов, обижен, что в декабре мы не стали ближе.
шанс повстречаться (совсем ничтожен) дразнит, кусает, щекочет кожу.
калейдоскопом летят недели, скоро куранты мой год разделят,
перемешают «потом» и «перед».
может, вернешься?
я буду верить.

как быть, когда вся жизнь из года в год — сплошной тревожный вечер воскресенья?
из опозданий, лжи и непогод какой-то бес прядет твой путь к спасенью.
ты, сделав шаг впотьмах, не сдержишь крик, — ступеньки нет! и — с визгом — прямо в пропасть.
и, проиграв очередной блицкриг, на дереве качаешься на стропах.
эй, девочка моя, куда теперь? на новую позвали амбразуру?
умерь свой пыл, тебя не ждут, поверь, наивную восторженную дуру.
цветным драже неверных слов-не-тем мостишь свою печальную дорогу
к глухой стене, чужой неправоте. стучишь? а не откроют, слава Богу.
но, в сотый раз на шлейке повернув к тому, кто лгал, бросал и рядом не был,
ты оборвешь покорность, как струну, и вдруг поймешь, о чем смеялось небо.
ты под ногами почву обретешь, а не канат/болото/грязь/подмостки,
и, скинув с плеч тоску и злую ложь,
танцуешь на безлюдном перекрёстке.