К осени 1970 года наш батальон построил свой плановый объект — ракетную площадку, ее заняли ракетчики, а нам предстояло поменять место дислокации. Часть свернулась в конце сентября, на станции Судиславль погрузилась в товарняк и отправилась на юг. Через несколько дней мы прибыли в патриархальный городишко Петровск.
Здесь нам предстояло поставить воинский городок для авиаторов — аэродром же был построен еще до нас. Уже поздно вечером начали разгрузку. И здесь случилось невероятное. Кто-то из пронырливых солдат обнаружил по соседству с нашим составом несколько огромных цистерн на колесах, охраняемых бабкой с незаряженным ружьем под мышкой.
От цистерн тянуло спиртным. Эти проныры связали бабку, заткнули ей рот кляпом и аккуратненько положили в сторонку — чтобы не затоптать. Сбили запор на одной из цистерн, вскрыли ее и ошалели от счастья: там, под самой горловиной, плескалось море разливанное сухого красного вина (уже потом выяснилось, что оно предназначалось для местного хлебозавода — использовалось в выпечке)!
Как раз оставленному на разгрузку хозвзводу привезли большие термосы с кашей и чаем. Все это немедленно оказалось на земле, а двухведерные термосы заполнили вином. Им же под завязку залили все имеющиеся в нашем еще не до конца выгруженном имуществе емкости: сорокалитровые фляги, канистры, оцинкованные бачки для воды…
Естественно, по ходу затаривания емкостей то и дело прикладывались к дармовой выпивке сами, и в часть с последним скарбом хозвзвод прибыл очень веселым, да еще с трофеем — несколькими сотнями литров недурного красного вина. Короче, в тот вечер большая часть нашей части была вдрызг пьяной (каюсь, и мне кое-что перепало), напился даже наш начальник штаба, майор не скажу кто (мужик-то он был хороший). В тот же вечер большая группа перепившихся солдат ушли в самоволку в город, передрались с местными, кое-кого отловила милиция. Вот так наша часть отметила свое появление на новом месте службы.
Местная газета тут же разразилась фельетоном, в котором солдат новоприбывшей части именовали не иначе как «дикой дивизией» и взывали к совести нашего комбата. Командир ходил чернее тучи. Все попытки найти конкретных виновников ни к чему не привели: хозвзвод хранил гробовое молчание, несмотря на все попытки дознавателей из военной комендатуры и следователей из городской прокуратуры докопаться до истины.
Гордиться тут, конечно нечем, а как бы наоборот. Но что было, то было…