Как бы-то ни было, квартира потихоньку пустела, а Новый Год неминуемо приближался. В один из таких дней я познакомился с одним не совсем обычным парнишкой. Он был немного моложе меня, небольшого роста, худощавый, можно сказать щуплый, несомненно, он был таджиком, хотя светлая кожа и мягкие черты лица, выдавали его скорей за араба. Пришел он что-то купить, но торговаться он почему-то не стал, а завел разговор на отвлеченную тему. Меня поразила его хорошо поставленная речь, ни намека на акцент. Обычно так разговаривали метисы из смешанных семей, но он объяснял это хорошими учителями в прошлом, по его словам он был из не совсем обычной семьи. Сейчас я уже плохо помню, что он там говорил о своих родовитых предках, тогда мне подумалось, что решил прихвастнуть. Впрочем, он на самом деле был не лишен позерства, будучи профессиональным музыкантом, часто рассказывал о своих успехах на местных музыкальных площадках.
Я не очень понимал, зачем он стал приходить ко мне почти каждый день. Рассчитывать на дружеские отношения было не реально, он прекрасно понимал, что скоро я должен буду уехать. Возможно, у него в прошлом были русские в кругу его общения, потом они все поразъехались и у него образовался некий вакуум, и он не осознанно тянулся ко мне. Как-то даже пригласил меня к себе домой, познакомить со своей женой, и показать, как он живет, для меня это было не очень интересно, но пришлось уделить этому визиту время. Надо сказать, что у меня в этом городе совершенно не осталось друзей, да и знакомых тоже, поэтому я не особенно противился этому общению. Правда, в самом конце, он похоже обиделся на то, что я не продал ему почти за бесценок, какую-то вещь. Хотя на самом-то деле вещи были все же не мои, и странно, как он этого не понимал. В общем, расстались, можно сказать совсем не тепло.
Погода декабрьская продолжала радовать, стояли теплые солнечные дни, не покидало ощущение ранней осени. В один из таких деньков я возвращался домой из валютообменника, после обмена увесистой сумки местной деревянной валюты. По пути решил заглянуть на базар, купить немного зелени. Остановившись в начале рынка, пытаясь сориентироваться в торговых рядах, наткнулся на милиционера. Он как будто ждал меня, ни секунды не сомневаясь, предложил мне следовать за ним. Зная жадность местных ментов, мне эта затея сразу не понравилась, но причин не идти за ним у меня не нашлось. Мы прошли почти весь базар, в конце стоял какой-то унылый сарай, в него-то он меня и пригласил. Внутренность сарая была ничуть не краше, посередине помещения была дощатая перегородка с распахнутой ржавой решетчатой дверью. Единственной мебелью помещения был обшарпанный стол, сразу заняв у него позицию, мент потребовал паспорт. После того как я его предъявил, он не глядя на первую страницу, открыв место с пропиской, обратился ко мне,
- Где твой ригистраций?
- Послушайте, зачем мне регистрация, я через три дня улетаю, билеты в паспорте.
- Ти нарушал закон, регистраций должен быть у любой приезжий, поэтому я тебя буду закрывать за решетку.
Я полностью осознавал, что будет потом, позовет своих подельников, обшмонают, деньги реквизируют под каким-нибудь предлогом, еще и проторчишь тут неизвестно сколько. Стоя перед ним, заметил, что в его глазах уже светилось предвкушение добычи, между тем, паспорт лежал на столе, дверь на улицу была открыта. Что мне оставалось делать?
Через несколько секунд, я уже бежал с паспортом по хорошо знакомым мне переулкам, сзади слышался топот и крик, — Стой! Стрелять буду! Оглянувшись, я заметил, что преследователей было уже как минимум трое. Страха не было, я был уверен, что догнать меня на адреналине им не удастся, а стрелять в жилом районе они не начнут. И тут случилось непредвиденное, узкий переулок, по которому я бежал, оказался перекрыт свежевыстроенной стеной, высотой более двух метров. Но я только прибавил скорости, в надежде с разбегу запрыгнуть на нее и перемахнуть. Так и получилось, подпрыгнув и зацепившись за край стены, резко подтянулся и перемахнул стену, не потеряв ни секунды. Но спрыгнув в низ, я оказался в огороженном дворе, частного дома, двор был пуст, но ворота из толстых длинных жердей были чем-то серьезно замотаны и представляли собой нешуточную преграду. Не теряя времени, разогнавшись со всей силы, я врезался в импровизированные ворота, надеясь проломить их, однако меня только отбросило назад. Выхода не оставалось, пришлось карабкаться по жердям, в этот момент, краем глаза увидел над забором головы вопящих ментов. Я бы, несомненно, успел пролезть через жерди, но пока я штурмовал ворота, из дома на шум вылез хозяин, старый бабай. Быстро оценив ситуацию, и явно не в мою пользу, он подбежал к воротам и ухватился за мои ноги. Не знаю, на что надеялся этот старый дурак. Но, несмотря на то, что он несколько раз получил по роже ботинком освободившейся правой ноги, он как клещ вцепился во вторую ногу. Я понял, что проиграл, двое ментов уже перелезли через забор и оголтело бежали ко мне.
Спрыгнув вниз с забора, я молча, но подрагивая от возбуждения, взирал, как мой первый мент, без фуражки, с кровавыми царапинами на физиономии в каком-то остервенении, тыкал мне пистолетом под нос, грозясь убить меня как собаку. Второй мент, по виду тоже пострадавший от высокого забора, со злорадной рожей и сильным акцентом, объяснял мне прелести моего положения. Всю эту вакханалию нарушило появление третьего мента, старшего по званию. Он благоразумно обошел забор, и, не будучи дико возбужден, начал более спокойно уточнять ситуацию,
- Ти зачем убежал из-под ареста, ти знаешь, что типерь тибя будут судить?
Я уже немного успокоившись, трезво оценив свои шансы, решил включить дурака,
- Товарищ капитан, а как мне надо было поступить, если милиционер, даже не показав документы, хотел меня запереть не в отделении милиции, а в каком-то сарае? Откуда я знал, кто он такой, может он бандит и хотел ограбить меня?
Эти слова явно озадачили капитана, не найдя, что мне ответить, он бурно о чем-то пообщался на своем языке с остальными двумя. Уже втроем повели меня опять в тот же сарай. В сарае по новой идиотская ситуация: капитан, так и не поинтересовавшись, кто я по документам, начал допытываться о том, что я делаю в Душанбе, где я живу в России и другой всякой хрени, не относящейся к делу. Я понял, что ситуацию можно как-то спустить на тормозах. Стал ему объясняться в любви к городу, рассказал, что прожил тут всю юность и страшно скучаю по местным обычаям и народу. Минут десять я лил ему мед на уши, после чего капитан размяк, почесав репу под фуражкой, он, чувствуя себя царем Соломоном, выдал мне,
- Ти видишь, летинант фурашку потирял, поцарапался, много бегал за тобой, ти ему пятьсот рублей давай и хорошо растанемся. Вечером приходи, ми будем плов делать, арак нимножко выпиваем, разговаривать будим.
После этих слов, я тут же вручил купюру летехе, что больше всех пострадал, пожал ему руку и даже чуть приобнял, попрощался с двумя другими, в полусогнутой позе и вылетел из сарая как пробка.
Что тут скажешь, — Восток, мать его!