Про то, что глазированные творожные сырки стали продавать в розничной торговле массово с 50-х годов прошлого века не скажу ничего. Просто не знаю. А то, что в середине 60-х они были страшным дефицитом, сама тому живой свидетель.
Как все малыши и малышки во все времена, на всём белом свете, маленькая Людка обожала, нет, она просто бредила мороженым. А для её бедных родителей не было на свете слова страшнее.
Ах, как всё трудно и сложно! Сложно? Да, нет же! Всё до обидного слишком просто. Любимая, до самозабвения, их девочка очень уж легко и просто простужалась. Но кроме обычных сопутствующих простуде, подарков, как-то — больное горло, высокая температура, кашель, насморк, у Людки был ещё один — самый страшный — на фоне простуды или гриппа у нее отнималась, то есть, полностью становилась неуправляемой левая нога. Было полное ощущение, что лежит рядом с их девочкой брёвнышко и неизвестно. вернется к ней чувствительность или нет, и сколько придется ждать.
Самое удивительное, что сама Людка не жаловалась и не плакала, хотя ей было ужасно страшно. но она боялась тем самым еще больше огорчить очень любимых ею папочку и мамочку, которые и так от страха перед неизвестностью не знали покоя ни днём, ни ночью. И она тихо и покорно лежала в кровати, ожидая, когда же её ножка «проснётся»
Потому то для бедных её родителей страшнее слова «мороженое» было только слово «простуда».
Зимой это слово подпадало под тотальный запрет, или существовало в абсолютно растопленном и чуть ли не в кипячёном виде (пили бы вы его сами), а летом у Людки с родителями шла на этой почве позиционная война с переменным успехом — «кто кого перехитрит!»
Как только летом Людка оказывалась на улице, первым делом, по случайно встреченным прохожим. она старалась определить, стоит ли «начинать военные действия». Если она встречала кого-то с мороженым в руках, это было сигналом е действию. И тогда у нее была тысяча причин, чтобы со двора оказаться на улице: солнышко ярче, ветерок веселее, птичек больше. цветы красивее, афишу посмотреть — какой там фильм, и так далее, и тому подобное…
И, уж если она с мамой или папой она оказывалась на улице то ее глаза выражали такую немую мольбу, которая была покруче любого крика.
Родители не выдерживали такой пытки и, о чудо! Мороженое было куплено! Но тут же следовало страшное разочарование — надо дождаться, пока оно растает, согреется и кушать в таком только виде! Вот тебе и мороженое!
Здесь то и выходит на сцену его высочество Сырок творожный глазированный.
Соседка по коммуналке, в которой жила Людка с родителями, возвращаясь с работы зашла в магазин и совершено случайно застав в продаже страшный дефицит, решила побаловать им свою маленькую соседку.
Выходя на кухню, с сырком в руке, она ища взглядом Людку, сказала:
-А, ну-ка, посмотри, чем я тебя сейчас угощу!
Обернувшись на голос тёти Шуры, девчушка увидела в руках у нее маленький серебристый брикетик…
-Мороженое! — прошептала с восторгом малышка.
-Мороженое, конечно, мороженое! — не давая открыть рот соседке, подхватила хитрая мама, незаметно подмигнув удивлённой тете Шуре.
-Ну, да! — спохватилась соседка, сообразив наконец, что сама того не ведая, нашла для моих родителей потрясающую палочку-выручалочку!
С тех самых пор Людке разрешалось есть «мороженое» не дожидаясь, пока оно растает.
Только одно ей было непонятно: почему всем родители покупают мороженое около дома, а за её мороженым надо ездить на Ленинский проспект в магазин «Сыры» по строго определённым дням. Но ведь это пустяки, она была согласна на всё! Лететь за мороженым даже на Луну, только бы родители разрешили съесть!
«Видимо, там продают самое вкусное!» — с благодарностью думала девчушка.
Но всё хорошее когда-то заканчивается.
Хвастать чем бы то ни было ей категорически запретили родители. Но не похвалиться мороженым было выше её сил!
Взяв в руки заветный прохладный ещё серебряный брикетик и спросив, можно ли ей на улицу, она с проворностью мышки мгновенно оказалась во дворе.
Завидев издалека подружку Светку. она медленно, чтобы продлить удовольствие, стала разворачивать «мороженое». открывая гладкий блестящий шоколадом бок и так же медленно, с величайшим восторгом откусывая кусочек.
На Светкин вопрос:
-Что ешь?
-Мороженое! — ответила она с непередаваемой гордостью.
-Мороженое? — заливаясь звонким смехом и глядя на откушенный сырок, переспросила Светка.
И глядя на ничего не понимающую Людку, подвела черту:
-Сырок это творожный, а не мороженое! Тут даже палочки нет! Читать надо!
Читать Людка умела давно, но ей и в голову не приходило ставить под сомнение слова родителей и исследовать обёртку от «мороженого» на предмет его описания. А палочки, и в самом деле, не было…
И вот теперь, сквозь слёзы обиды, которые ручьём хлынули из глаз, она прочитала «сырок творожный глазированный…»
Она не помнила, как оказалась дома, вошла на кухню, как положила на стол не доеденный, теперь уже, сырок, и очнулась только когда услышала папин тревожный голос:
— Людка, что случилось? Ты почему не ешь мороженое?
После этих слов, слёзы от обиды и горечи, что её обманули самые дорогие и любимые на свете люди, те кому она верила и доверяла безгранично, хлынули рекой:
-Сырок это творожный, а не мороженое! — о, Боже, сколько в нём было боли!
Родители не знали, как её успокоить. Прошло несколько дней, пока к Людке не вернулось её обычное безмятежное состояние. Родители наконец таки вздохнули с облегчением. И с тех пор на свой страх и риск стали покупать настоящее мороженое. И разрешать его есть на улице не растопленным, а как все!