Вот так оно и случается, дорогой.
Любая неразрешенность за миг-другой
находит ответ, искомый не первый год,
да так, что и не придраться.
Такси стоит, блестит на земле стекло,
глазеет солнце, впившись в небесный склон:
как нынче озлоблен взгляд и лицо бело
у божьего новобранца.
А был такой необъятный, живой колосс,
и вот уже бездумен и безголос,
сырье для журналистов вторых полос,
пометка в конспектах ЗАГСа.
И стало неважно, муж ты мне или сват,
и сколько за месяц накрутится киловатт,
и кто там из двух водителей виноват
на этот раз оказался.
Вот так оно и случается: чек отбит,
и больше не будет ни колкостей, ни обид,
и хоть там планеты слезут со всех орбит,
никто к тебе не приедет.
Да черт с ним, полгода-год еще пережить,
и время подтянет ослабшие крепежи,
и если мама смирится, войдет в режим,
ты там передай привет ей.
А сколько сомнений потом порастет быльем,
как мы вообще выживали с тобой вдвоем,
какой безнадежный выращивали проем
в потертых самооценках.
Так мир очищает себя от ненужных драм,
публичных рыданий, просевших кардиограмм,
так божья рука, разборчива и быстра,
иных обнимает цепко.
Я знаю, никто так сильно не дорожил
моей бестолковой жизнью; не пережил
все слезы и сопли, спонтанные мятежи,
скандалы, глаза навыкат.
Но канет пять, и десять, и двадцать лет,
и ты, счастливый на этой еще земле,
скажи, вглядевшись в мой потускневший след:
ну, чем это был не выход?