Сначала-то все нормально было. Ну, выпили, закусили, поговорили. Опять выпили… А много ли старым людям надо? Да, я не сказал, что эта история случилась между супругами Петром Ивановичем и Марьей Петровной Мамаевыми и Семеном Опанасовичем и Оксаной Тарасовной Вытриносами. А на четверых им было почти триста лет. Но это не мешало им регулярно отмечать все церковные праздники, красные дни календаря, а также международные даты. В общем, недели не проходило, чтобы они не собирались за столом. Вот такие это были веселые соседи. А в тот раз все видные праздники уже кончились, и они решили отметить день независимости этой, как ее… Гваделупы, что ли? Ну, вот не было больше ничего приличного в календаре, а душа у стариков веселья просила.
Ну, вот выпили они, уже по третьей. И тут Петр Иванович Мамаев как-то неудачно пошутил над свой супружницей. Пожилой склеротичкой ее назвал. Марья Петровна вспылила:
— А ты на себя давно в зеркало смотрел? Ты же на лысого шарпея похож!
Петр Иванович в долгу не остался, обозвал жену старой коровой без вымени. Что тут началось!
— Это я корова? — кричит Марья Петровна, хватает со стола тарелку с салатом и как запустит в голову Петра Ивановича! Да промазала, весь салат оказался на голове Семена Опанасовича Вытриноса. А Петру Ивановичу только немного майонеза досталось. Семен Опанасович ошалел, лишь ртом зевает и горошек из ушей выковыривает.
— Что вы делаете, также нельзя! — всплеснула руками Оксана Тарасовна.
— Еще как можно! — свирепо сказал Петр Иванович и сдернул со стола скатерть. Вся выпивка и закуска оказались на полу.
— А, вон ты как! — крикнула в свою очередь Марья Петровна. Приковыляла к стенке и смахнула с полки фарфоровый сервиз. Черепки весело запрыгали по полу.
— Это уже чересчур, перестаньте, сервис — он ведь денег стоит! - попытался было пресечь разгром Семен Опанасович, стряхнув с ушей остатки оливье.
— Не твое дело, — огрызнулся Петр Иванович, азартно целясь тростью в хрустальную люстру. — Еще наживем. А вы бы шли домой, мы тут как-нибудь сами разберемся.
Он таки попал в люстру. Она жалобно зазвенела, осыпаясь хрустальными лепестками.
— А мы где находимся? — взвизгнула Оксана Тарасовна. — Сэмен, да скажи ж ты им.
— Да уж, шли бы вы сами домой, люди недобрые, — сказал Семен Опанасович, печально озирая мамаево побоище. — А на сколько вы нам тут набили, завтра посчитаем.
— Так это мы у вас сидим сегодня, а не у нас? — изумилась Марья Петровна.
— Ну, разве я не был прав? — обрадовался Петр Иванович. — Склеротичка ты и есть!
— А сам что, не видел, где находишься? — набросилась на него Оксана Тарасовна.
— Да хотя бы и видел, так что с того? — вступился вдруг за соседа Семен Опанасович. — Сама же знаешь: стенка у них такая же, как наша, вместе же6 брали в семьдесят пятом годе. Да и в стенке то же самое. Люстра — и та из одного завоза…
— Верно, — вступила в разговор остывшая Марья Петровна. — А когда чешские сервизы завезли в восемьдесят первом, мы же с тобой, Оксана, по очереди стояли в очереди целую неделю. Помнишь? У меня ведь точно такой же стоит дома. Ну, хочешь, я его тебе сейчас же принесу?
— Нет, лучше пошли к нам, — предложил Петр Иванович. — Досидим уж у нас, чтобы им там хорошо жилось, гваделупцам этим. А там как получится.
— А оливье у вас есть? — хитро спросил Семен Опанасович. — Тогда пошли…