В её шалфейно-синих нет корысти,
за каждую оплошность — «извини»;
на столике роман Агаты Кристи,
немного старомодно в наши дни.
Взял за' руку и тут же был отвергнут;
опешили и скатерть теребим…
Она сообразила:
— Буду вермут.
Киваю:
— Ну, а я тогда — Jim Beam.
Над пепельницей курево клубится,
за ним не видно завтрашних обид;
но кто-то из двоих всегда убийца,
второй, как и положено — убит.
Всё — позже,
а пока — иная память,
иные чертежи и города;
нет повода «на помощь!» горлопанить,
плохого не случится никогда.
— Давай…
за то, чтоб долго и богато…
(хрусталь многозначительно звенит),
и знает только тётушка Агата,
в каком из двух фужеров цианид.
