Я стану для тебя почти что всем —
Когда умру на собственной постели.
Качнется тень в покое этих стен,
Как сын и дочь в чьей-то колыбели.
Вот эта тень, — не я, — всего лишь тень:
Ходила вдоль стены, и причитала.
И обрывала позднюю сирень, —
Топчась, в тоске, у пыльного вокзала.
И жалобно тащила чемодан, —
По съемным, не намоленным квартирам.
И поднимала вечером стакан, —
И вот уже свела себя в могилу.
В обители, — из койки и стола,
Здесь служащим практичности пространства.
Чтоб чуткая до вечности — душа,
Вдруг обрела покой и постоянство.