Прочтите до конца!!!
Кто побывал в Абхазии еще до 90-х годов, наверняка с ностальгией вспоминает Гагры, Сухуми, Зугзиди, Очамиру, Поти и другие благословенные места солнечной Апсны. Но отдельно в этом списке нужно поставить еще одно чудо Абхазии — Пицунду. Этот древний городок с замком XV века с органом и специфической атмосферой элитного советского курорта был заветным местом отдыха многих наших соотечественников. Отдыхали здесь Н. С. Хрущев, Л. И. Брежнев, М. С. Горбачев.
Так когда-то «заболел» Пицундой и я. В 1988 году мы с моим пятилетним сыном Денисом вылетели на стареньком АН-24 из Кривого Рога в Сухуми, оттуда добрались автобусом до Пицунды. Помню, как в ночном ПАЗике, в котором мы ехали из сухумского аэропорта, всю дорогу водитель под одобрительный шум остальных пассажиров, вновь и вновь «закручивал» на магнитоле знаменитую «Ночь» группы «Мираж».
Под утро мы были в Пицунде. Нас поселили в корпусе «Апсны», что означает «Абхазия». Море, чайки, загорелые люди, шашлыки и холодное пиво в тени величественных сосен — об этом вспоминаешь сейчас, как о чем-то невероятном!
Как-то на одной из экскурсий познакомились с нашим экскурсоводом, Аликом. Алик — весельчак и балагур, пышная грива кудрявых волос над загорелым лицом, неизменная белая сорочка, расстегнутая на три пуговицы — настоящий абхаз, можно сказать — символ своего народа. Все были буквально влюблены в этого сорокалетнего белозубого красавца!
Как-то, прогуливаясь тихим вечером у моря, мы с сыном повстречали Алика. Он был с очередной новой знакомой из числа отдыхающих, от которых у него не было отбоя. Мы проходили мимо, и Алик с достоинством лорда поздоровался с нами кивком головы. Мы ответили, а мой сын возьми да подойди к Алику:
- Алик, а можно тебе ракушку подарить?
- О, дорогой! Конечно! Всю жизнь ищу такую ракушку, думал, никогда не найду! — откликнулся Алик, еще не видя своего подарка.
Денис протянул нашему знакомому совершенно обыкновенную, закрученную в «рожок» небольшую ракушку. Но Алик высказал все мыслимые восторги по поводу своего нового приобретения, пожал Денису руку, а затем, покопавшись в карманах, достал свои ключи, отстегнул от них брелок в виде книжки-раздвижки с фотографиями пейзажей Абхазии, и протянул моему сыну. Я кивнул, и «сделка» состоялась. Алик со своей пассией пошли дальше, а мы стали рассматривать брелок. Затем сынишка, добрая душа, протянул его мне:
- У меня ведь ключей нету…
…Брелок этот оказался на удивление живуч. Часто такие мелочи служат недолго — теряются или попросту приходят в негодность. Но этот, с годами теряя некоторые свои «странички», все оставался на своей «работе»…
И вот, буквально полгода тому назад мы с семьей отдыхали на острове Гозо, недалеко от Мальты. Стоим мы, значит, у моря, а мы — это я, моя супруга, Денис и наш младший сын — в тихом трепете глядя на набегающие волны и думаем о вечном. С такими мыслями я не сразу отреагировал на на смуглого мальчишку лет пяти, в выцветших шортах и белой рубашонке навыпуск. Непослушны темные кудряшки все время норовили прикрыть его карие глаза, а белозубый рот что-то лепетал на непонятном мне языке. Он продолжал говорить, протягивая в своей руке ракушку, Я ее взял, но мальчишка продолжал стоять на месте.
- Ах, ну да, конечно! — понял я и стал искать в карманах какую-нибудь мелочь. Все, что пришло мне в голову и нашлось у меня в кармане, был 20-центовик. Я взял руку мальчишки и торжественно вложил в нее монетку. Но нет! Отрицательно помотав головой, местный рэкетир показал пальцем на… брелок, который болтался у меня на брючном ремне.
Мне стало неловко. Не то, чтобы это была дорогая вещь, но как память… Я замялся, но выручила жена. Она посмотрела на меня так, как будто ей отказано в таком пустяке. И я отстегнул брелок. Но вместо детской ручонки, в которую собрался его вложить, увидел перед собой крепкую мужскую ладонь. Поднимаю глаза и брелок падает каменистый берег… Передо мной, в белеющей до слепоты сорочке, расстегнутой на три пуговицы, стоял Алик!
- Гамарджобо! — почему-то заорал я. — Генахтцвали! Алик-джан, дорогой!
- Здравствуйте, — стараясь выглядеть спокойным, Алик поздоровался со всеми нами. Но в нем уже штормили чувства! И мы обнялись, сцепив наши ладони в крепком рукопожатии. Мальчишка оказался сыном Алика. Чудо! Копия отца!
Мы знакомились, болтали без умолку — вот уж поистине «мир тесен»! Оказалось, Алик уехал из страны когда началась война между Абхазией и Грузией.
***
Но Алик был убежденным холостяком. Домом ему были экскурсионные автобусы, а женой — первая попавшаяся из отдыхающих любительница приключений. Поэтому он оказался в трюме торгового судна, отправляющегося в свой последний рейс из послевоенного Батуми в Турцию… Затем Греция, Испания… И вот он на Гозо. Позади десять лет эмиграции, женитьба на испанке, и сынишка.
Вот такая история.
А брелок мы все-таки подарили сорванцу. Денис не возражал…
P. S. Никогда в жизни я не был Гозо — попросту нет денег. А встретились мы с Аликом, правда, через десять лет, но не на острове, а в подземном переходе, в Москве, на станции метро «Речной вокзал». Алик и тот мальчишка, скорей всего, беженцы. Пацаненок, худой грязный оборвыш, сидел с протянутой рукой. Алик был рядом, но ему протягивать было нечего. Оба рукава его застегнутой на все пуговицы, совсем не белой рубашки, были пусты. Война.
Я узнал его. Он меня — нет. Тогда я достал брелок, тот самый, и показал его Алику. Минуту он смотрел на этот маленький, потертый временем кусочек его бедной родины, каким-то чудом оказавшийся на этом острове под названием Москва. Глянул мне в лицо и бросил: «Иди отсюда, кацо…»