Как долго он мурыжил нервы ей:
Ни муж и ни жених — любовник только,
И всё, что их объединяло — койка,
А клялся в том, что никого родней!
Беременность… Исход не удивил,
Но он ребёнка не признал… Казалось,
Что на аборт идти ей оставалось,
Но не хватило мужества и сил.
Девчонка родила, а он сбежал,
Посмев в измене обвинить подругу…
Поздней на разговор зашёл — в испуге,
Что светят алименты… Сын лежал
В кроватке… Было в комнате темно,
Но в свете лампы он успел заметить,
Что на руке у сына в том же месте,
Что у него — родимое пятно…
Встал на колени… Видно, понял он,
Что никого на свете нет дороже —
Сказал: «Прости! Конечно, если сможешь…»
…Жаль, только после смерти был прощён!