Мы не любили друг друга…
Однажды я поняла, что самая лучшая любовь — та, которой нет. Когда ты уходил, я не плакала, не рвала на своей груди платье и не пыталась тебя удержать. Я мирно засыпала, свернувшись калачиком и подложив ладошки под голову.

Когда ты долго не появлялся, я не металась по комнате, не прислушивалась к шагам и не бросалась к телефонной трубке. Я просто про тебя забывала. Я тебя совсем не любила.
Ты приходил неожиданно, часто невпопад. Своим ключом открывая дверь и бросая шинель прямо в прихожей. Я не повисала у тебя на шее, не танцевала от счастья и не забрасывала тебя вопросами. Я тебя не любила.

— Ты меня ждала? — спрашивал с порога ты, взъерошивая свои непослушные седеющие волосы.
Я упрямо мотала головой. Я тебя совсем не ждала. Я ведь тебя не любила.
Ты протягивал мне огромную ракушку. Я прикладывала ее к уху и слышала, как где-то далеко шумит океан. И думала: «Какой он — океан? Когда-нибудь я обязательно туда поеду. Но не с тобой. А с тем, кого полюблю».

— Я достал ее тебе со дна океана, — гордо говорил ты.
— А что в океане только одна ракушка? — пожимала плечами я.
— Нет, там их миллионы. Но не мог же я тебе привезти весь океан.
А я думала: «Почему бы и нет? Тот, кого я полюблю, мне обязательно подарит весь океан».
А потом ты рассказывал о бушующих штормах, о таинственных морских чудовищах, о военных подвигах и своих боевых товарищах. И никогда не говорил о любви. Ты меня совсем не любил.

Я клала голову на твои колени, глядела в твое мужественное скуластое лицо, сжимала твои сильные жилистые руки и думала: «Ну, почему я тебя так не люблю?»
Ты рассеянно гладил мои волосы, едва прикасался обветренными губами к моим губам, прислушивался к моему горячему дыханию и думал: «Ну, почему я так тебя не люблю?»
В который раз мы так и не сказали друг другу ни слова. В который раз мы не поцеловались на пороге. И в который раз было брошено единственное: «Пока».

Мы так не любили друг друга.
Вскоре я повстречала другого. Он не был капитаном. Он не носил шинель, насквозь пропахшую соленым ветром и горячим песком. Он не рассказывал о морских приключениях и далеких странах. Он был твоей полной противоположностью. И я его полюбила. Он никогда не опаздывал, приходил ровно в семь, тщательно вытирал лаковые ботинки в прихожей и аккуратно расправлял белый плащ на вешалке.
— Я так тебя люблю, — говорил он с порога, чеканя каждое слово.

И нежно целовал меня в щеку. А потом еще десятки, сотни разных, приятно звучащих фраз о любви и наших планах на будущее. Я вглядывалась в его тонкие черты лица, рассматривала длинные музыкальные пальцы, бережно сжимающие бархатную коробочку с бриллиантовыми сережками. И думала, как сильно я его люблю.

Он никогда не уходил в море. И его не нужно было ждать, потому что он всегда приходил вовремя. У него был белый просторный автомобиль. И не было корабля. Меня это вполне устраивало.
Он никогда не дарил мне ракушек и ничего не рассказывал о дальних морях. Он просто показал мне океан.
Я сидела на теплом, мягком песке, изнеженная, избалованная любовью и наблюдала за уходящими в даль кораблями. На одном из которых, возможно, был и ты. Ты ведь работал в океане и думал, что он принадлежит тебе. А мой новый друг мог запросто подарить мне океан. И я думала, как замечательно, как здорово, что я тебя не люблю. А люблю совсем другого.

Ты позвонил, как всегда, внезапно. И, как всегда, я совсем не ждала твоего звонка. Ты взахлеб, долго и весело вновь говорил о своем замечательном корабле, о своей дружной и отважной команде. И ни слова о любви. Ты меня совсем не любил.
— Если бы ты только знала! Как красив океан! — шумно выдохнул ты. — Если бы ты только могла знать! Когда-нибудь я тебя с ним обязательно познакомлю. Ты ему непременно понравишься. Да и он тебе тоже.

Ты говорил так, словно океан по-прежнему принадлежал тебе. Ты не мог знать, что океан мне уже подарили.
— Я уже знакома с этим океаном. И не такой уж он красивый. Скорее опасный и чуточку злой. Но я ему, безусловно, понравилась. Хотя нас познакомил не ты, а совсем другой человек.
— Этот другой человек, наверно не носит шинель, не дарит ракушек и не совершает ни подвигов, ни ошибок. И у него, конечно, нет корабля.

— У него есть автомобиль. Мой друг прочно стоит на земле. На земле нет качки. И на земле не тонут. А еще он много говорит о любви. Потому что любит.
— Я за тебя очень рад. К тому же нам нечего печалиться. Мы ведь так не любили друг друга. И все же… Я хотел бы подарить тебе редкую ракушку. В ней не только шумит океан. В ней еще много-много земли. Океан всегда заканчивается землей. Они, пожалуй, равны. В этой ракушке слышен шорох листвы, звон капели, плачь дождя, стон ветра и щебетанье птиц. А еще в ней спрятана чья-то любовь. Но, конечно, не наша.

Ты говорил торопливо, немного запинаясь. Словно стыдился этих красивых, так не похожих на тебя слов.
— Конечно, не наша, — согласилась я. — Ведь у нас с тобой не было общей любви.
— Ну, пока. Я ненадолго ухожу в море. А потом мы с тобой встретимся. Тоже ненадолго. И в последний раз. Ведь я тебя совсем не люблю.
Я тут же забыла про наш разговор. Я тебя не ждала. Я тебя совсем не любила. Я любила другого. Того, в белом плаще, лаковых ботинках, не совершающего ошибок и подвигов. Методично засыпающего меня блестящими бриллиантами и не менее блестящими словами о любви…
Ты не вернулся ни через неделю, ни через месяц. Как-то по радио сообщили, что ты погиб.

Я не билась головой об стену, не кричала от боли и не каменела от горя. Я просто ушла за тобой. Мне не терпелось объяснить тебе, что когда нет любви — это тоже любовь. И неизвестно — какая из них сильнее…
А на дне океана так и осталась лежать редкая ракушка, в которой спряталась чья-то любовь. Наверное, наша. Только ее уже никому не достать.