Судьба музыканта причудлива и капризна, впрочем, как и вообще жизнь человеческая. Появится она на малое время, посияет радужными красками, подобно пузырю на дождевой лужице, и лопнет без всякого следа. И хорошо если успеет человек сотворить что-то стоящее, угодное всему богочеловеческому организму, живущему на планете Земля. Тогда и смерть не страшна, и память о нем будет жить вечно. А не успеет — умрет, как выйдет из трамвая. Заметит только тот, кого он толкнул, или тот, кому он уступил место.
Агапкин никогда и никого не толкал. Добродушный гигант, он доживал жизнь в своем, сугубо творческом мире, в котором большая часть времени отводилась сочинительству для военного оркестра. Но он работал с людьми и был знаменит, и эти два фактора подчас грубо вторгались в созданный им хрупкий и иллюзорный мир творческой обособленности, безжалостно разрушая его.
В мире искусства зависть — явление распространенное. И чем выше творческая вершина артиста, тем злобнее бушует вокруг него эта самая «черная» зависть. Не избежал этого и автор знаменитого военного марша ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Последние годы жизни русского капельмейстера были буквально отравлены клеветой сослуживцев, грубой, мстительной и завистливой. Ему подло мстили за требовательность по службе, за творческую одаренность, за лучезарную славу автора главного военного марша великой страны.
Писать о работнике органов НКВД или КГБ всегда сложно — нет открытого доступа к архивам. Потому порой и приходится использовать уже напечатанные материалы, да простят мне их авторы. От этого на душе всегда осадок, но что делать, если многие из них попросту уникальны? Вот два документа из книги А. Хинштейна «Подземелье Лубянки», одна из глав которой проливает свет на московский период биографии Василия Агапкина.

Начальнику Высшей школы МВД СССР
полковнику А. Я. Ефимову.

Доношу, что руководитель оркестра, военный дирижер полковник адм. службы тов. Агапкин Василий Иванович, по неизвестным причинам не являлся на работу 3, 8, 13 и 17 августа сего года. Кроме того, у него были случаи, когда он не являлся на работу по неизвестным причинам также в июле, в июне и в мае месяце с. г.
Такое халатное отношение к выполнению своего служебного долга, проявления недисциплинированности со стороны руководителя оркестра тов. Агапкина вызывает возмущение среди сотрудников оркестра.
В личной беседе со мной сотрудник оркестра, член КПСС тов. Репин с возмущением мне заявил: «Почему полковник тов. Агапкин по нескольку дней не бывает на работе, и к нему не принимают никаких мер!». О том, что тов. Агапкин В. И. не показывает образец дисциплинированности и выполнения своего служебного долга, коммунисты неоднократно отмечали в своих выступлениях на партийных собраниях парторганизации оркестра. Например, 24 декабря 1952 г. при обсуждении итогов Х1Х съезда КПСС и задачах партийных организаций, коммунист тов. Ищук Н. С. говорил: «Мы, коммунисты, еще сильнее должны бороться за укрепление партийной и служебной дисциплины, а вот коммунист руководитель тов. Агапкин, видимо, еще недопонимает значения решений ХIХ съезда КПСС, все еще старается работать по старинке. Частенько опаздывает на работу, а то и не является совсем в течение целого дня, как, например, в период подготовки к параду новогодних елок. Тов. Агапкин как дирижер часто приходил неподготовленным к репетициям, что тормозит работу оркестра».
На партсобрании 28 марта 1953 г. коммунист тов. Виноградов в своем выступлении сказал: «Тов. Агапкин В. И. подчеркнул, что дисциплина есть установленный порядок для всех членов, следовательно, и для вас, тов. Агапкин. Так почему же мы не начинаем вовремя репетиции?»
Тов. Агапкин свое отношение к служебным обязанностям объясняет тем, что он стал стар и к тому же ему не позволяет здоровье, но такое отношение к своим обязанностям коммуниста тов. Агапкина не способствует укреплению дисциплины, порядка и организованности в оркестре.
Из всего этого следует вывод: необходимо полковнику тов. Агапкину В. И. предложить уйти в отставку или потребовать от него выполнения советских законов о труде и работать так, как положено работать сотрудникам МВД СССР.
Пом. Военного дирижера по политической и строевой части Образцового оркестра МВД СССР
Майор Кудряшов, 24 августа 1953 г.

Ничего не поделаешь, на клевету пришлось отвечать, такое было тогда время.

Начальнику Высшей школы МВД СССР

На поступившие к Вам сведения о том, что в мае, июне, июле, августе с. г. я некоторые дни отсутствовал у себя в оркестре, даю следующие разъяснения.
Когда оркестр был занят проводами пионеров, игрой в пионерских лагерях и другими видами игр, где мое личное присутствие не требовалось, и проводить занятие или репетиции не представлялось возможным, или же отсутствовал по причине болезни, в такие дни я, безусловно, давал необходимые распоряжения и указания моему помощнику тов. Калачеву или старшине тов. Кускову и предупреждал, что буду работать дома. Я являюсь композитором, моя работа требует иногда особой обстановки. Работаю я над партитурами для оркестров. Пишу свои сочинения. Всю работу провожу при дневном свете.
Поступившие к вам сведения считаю необоснованными, отсутствие прошу считать уважительным.
Военный дирижер Образцового оркестра полковник Агапкин, 20 ноября 1953 г.

… Нет ничего хуже напраслины. Она способна сразить наповал даже самого сильного, уверенного в себе человека.
Было Агапкину одновременно и обидно, и горько, и очень тоскливо: как будто вымазали всего в дегте, облепили перьями и вытолкнули на сцену. Впервые за много лет он пожалел, что не пьет: сейчас бы напиться, утопить горе в стакане, забыться.
Но это самое простое. Еще проще — громко хлопнуть дверью: не желаете, чтобы я служил, да и на здоровье. Только вне работы он себя не мыслил. Всю жизнь, с самого раннего детства, Агапкин носил погоны, и иной системы координат для него просто не существовало.
И ладно бы, в травле этой принял участие один Кудряшов. На этого обижаться бессмысленно — собака ведь не может не брехать. Обиднее всего, что поддержали Кудряшова те, кого он искренне считал своими учениками, с кем прослужил не один год. И тубист Репин, и кларнетист Лещук — первейший хохмач, сам не раз подтрунивал над непроходимостью замполита, и баритонист Кирьянов. А уж Пушкарев… Он взял его в оркестр сразу по возвращении в Москву. Аристократ, барин, форма всегда выглажена, выбрит, надушен…
После отставки он ни разу не был в оркестре: ушел — как отрезал. Это был уже совсем другой, не его оркестр, где ценились теперь не музыка и вдохновение, а строевой шаг и начищенные пряжки. И раньше-то Василий Иванович был не особо разговорчив, а сейчас и вовсе замкнулся в себе.
Незаметно подоспел юбилей: 80-летие. Гостей практически не звали.
— Почему, папа? — Удивилась дочка Аза. — Давай отпразднуем, как положено, слава богу, ты заслужил…
— Знаешь, Аза, — ответил он, чуть помолчав. — Я не очень люблю людей. Люди — такие завистливые…"
И в этом вся суть атмосферы, окружавшей Агапкина в последние годы жизни
Теперь он на все лето уезжал из шумной Москвы в маленькое и спокойное Хотьково, где у Агапкиных была небольшая дача. Несколько десятков деревянных домиков чем-то напоминали ему родную деревеньку Шанчерово, доверчиво приютившуюся на берегу светлой речушки с добрым русским названием УЛЫБА. Деревенская простота жителей, созерцание природы и пенье птиц приносили ему душевное равновесие и часто погружали в приятные воспоминания. Думалось о детстве и юности, о небольшом домике на тихой Гимназической улочке провинциального Тамбова, где он впервые испытал чувство любви к женщине и где положил на бумагу первые ноты будущего знаменитого марша ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. И вчерашние злопыхатели куда-то отскакивали и казались ему суетливыми и совсем мелкими людишками муравьиной величины. Бог им судья… А еще Василий Иванович любил на заре посидеть с удочкой у воды. Здесь, на берегу речки, и настиг старого музыканта злополучный сердечный приступ…
Прошло полвека, и вот я стою у памятной доски, посвященной столетию его всенародно любимого марша. Не отвести глаз от гениального скульптурного портрета, в котором художнику удалось философски обобщить и отобразить смысл непростой жизни знаменитого капельмейстера От сильного движения души во мне сразу же родились строки.

Мы встретились. Привет, Василий!
Цветы неспешно положу,
Тебе, Скорбящий по России,
Как капель капелю скажу,

Прошли года, твой марш играют
По всей Земле, ты знаменит,
И пусть меня никто не знает,
СЛАВЯНКА нас тобой роднит,

Давно уж не стою за пультом,
И не заслуженный артист,
Как ты, работал до инсульта,
Теперь обычный журналист,

Перо строчит не уставая,
Уж много лет пишу о том,
Как ты, Россию опевая,
Под Божьим вырастал перстом,

И если на лесной полянке,
Не встану, севши отдохнуть,
Твое «Прощание славянки»,
Меня проводит в дальний путь,

Так думал я у барельефа,
Сверяя наши две судьбы,
Среди студенческого смеха,
Под звук агапкинской трубы.

Давно уже отшумел в Тамбове Первый Всероссийский фестиваль духовых оркестров имени Агапкина, но живые цветы к этому барельефу тамбовчане приносят и по сей день. А страна готовится к праздничным мероприятиям, посвященным 130-летию со дня рождения автора легендарного русского военного марша ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Идет всенародный сбор средств на установку двух памятников, один -в Шанчерово, а другой — в Хотьково, в начале и в конце жизненного пути русского военного капельмейстера Василия Ивановича Агапкина.
Липецк
2012 г
Copyright: Николай Губин, 2014
Свидетельство о публикации 214 011 701 719