КАК ПИШЕТСЯ ИСТОРИЯ

Король милостиво кивнул летописцу:
— А, пришел? Заходи.
— Спасибо, Ваше Величество.
— Можно опустить титулы. Значит, ты — историк?
— Да, Ваше Величество.
— Историю пишешь?
— В некотором роде…
— Вот садись и пиши. А я буду диктовать.
— Но, Ваше…
— Садись-садись, не спорь. А то ведь другого историка приглашу.

Летописец послушно рухнул на. Король заложил руки за спину и стал ходить по кабинету туда-сюда, задумчиво глядя в потолок и шевеля губами.
— Значит, так. Пиши с красной строки: «Славное правление короля Георга Тридесятого Железнорукого (даты рождения и смерти пока пропусти) началось в тысяча четыреста лохматом году и ознаменовалось…»
— Но, Ваше величество!
Воскликнул летописец.
— В тысяча четыреста лохматом году правил Ваш старший брат! А Вам было всего четыре года. И Вас зовут не Железнорукий, а…
— А.
Приглашающе оскалился Георг Тридесятый.
— …а Длинноносый…
Тихо договорил Летописец.
Король согласно кивнул.
— Правильно.
Если бы меня звали как положено, я бы в твоих услугах не нуждался. А так приходится исправлять чужие ошибки.
Так что ты пиши, пиши.

— Но в тысяча четыреста лохматом году…
— Правил я! И оставим эту тему.
— Но так же нельзя! Ведь вам было всего…
— Двадцать четыре года.
Напиши, что я родился на двадцать лет раньше. А мой брат к тому времени уже умер. Его… скажем, отравили.
— Но ведь на самом деле его отравили на шестнадцать лет позднее!
— А кто знает, как оно было на самом деле?
Доверительно наклонился к летописцу король.
— А кто будет об этом знать через двести лет?

Никто.
Кроме таких же собак-историков, как ты. А они будут знать только то, что ты сейчас напишешь.
— Но ведь есть же и другие источники…
— Неважно. Есть другие, а будет и этот.
Пусть там, в будущем, историки спорят, когда я родился. Мнения могут и разделиться, я не возражаю. Я за свободу мысли.
— Хорошо…
Летописец вжал голову в плечи и быстро заскрипел пером по пергаменту.

— На чем мы остановились? А, «ознаменовалось»! Хм… как лучше написать: «завоеванием Тридевятых земель» или «покорением Тридевятых земель»?
— Тридевятых. Но они ведь принадлежат Некоторому царству-государству!
— Ну и что с того? Надо думать о будущем. Через двести лет мой пра-пра-правнук сможет на основании этого документа претендовать на Некоторую корону.
Ты пиши, не отвлекайся.
— Что писать? «Завоевание» или «покорение»?
— Пиши «присоединение». Так лучше всего.

Летописец кивнул и вписал новую строку в историю.
— Напиши теперь, что в мое правление снизилась смертность, были самые низкие налоги, преступности не стало вовсе, зато было заложено три новых города и проложено триста миль новых дорог.
Летописец прикусил язык и молча написал требуемое, никак не комментируя.
— Я всегда прислушивался к мнению народа. Да, именно так. Ведь прислушивался?
— Да, Ваше Величество…
— Пиши. И про народную любовь ко мне пиши тоже. Всю правду, понял? Историческую правду, а не эту…
— Я понял.
Кивнул летописец.

Король снова прошелся по кабинету.
— Мало… неинтересно это всё. Таких королей были уже сотни, достаточно почитать хроники.
А я хочу, чтобы меня и через века помнили. Подровности нужны — такие, чтобы в память врезались.

— Написать, что вы своей рукой убили три тысячи неверных. Осторожно предложил Летописец.
Король подумал и отрицательно мотнулл головой.
— Нет. Не поверят. Надо что-то такое… необычное. Экстравагантное.

— Вроде купания голышом в проруби?
— Вроде того… Кстати, это тоже напиши: что король Георг Тридесятый, мол, имел обыкновение купаться в проруби зимой. Знай наших!
А, вот, придумал.
Когда казне понадобились деньги, я ввел налог на длинные фамилии.
Отсюда, мол, пошло выражение «длинный — рубль!» Запоминающийся факт?

— Да.
Согласился летописец.
— Хорошо. Дай-ка сюда перо!
Король быстро записал в календаре:
— «ввести новый налог на фамилии».
И вернул перо летописцу.

— Теперь упомяни вскользь, что у меня было десять жен, а не две. И что мою мать звали не Селена, а Сирена.
Это внесет некоторую сумятицу в умы историков и заставит относиться к документу с уважением.
Чем черт не шутит, может, и правда докажут, что у меня было десять жен…
— А детей?
— Хм… сын у меня один.
Напиши, что есть еще два внебрачных.
Тем более что они действительно есть. Я не хочу направлять историю по линейному пути.

— Но ведь может получиться смута!
— Смута и так будет, без них не обходится. Зато там будет звучать мое имя.
— О-о… тогда конечно.
Перо снова заскрипело по пергаменту.
— Ну что, все готово? Прочти, что получилось.

Летописец зачитал текст документа; король внес несколько мелких поправок.
— Ну вот и хорошо. Сверни этот пергамент в трубочку и спрячь хорошенько где-нибудь в архивах.
Но так, чтобы его непременно нашли через пару сотен лет.
— Будет сделано.

— И пригласи ко мне следующего.
Портретист уже два часа ждет аудиенции.

25.01.2007