Было ли это когда-то? Не знаю.
Да, или нет? Вопрос не решён.
Только намедни мне снился и снился
Очень красивый, радужный сон.
…

Будто стою я, не я в луговине,
Солнечный день, и такой антураж:
Луг предо мною, как на картине…
Яркий, насыщенный, русский пейзаж.

Зелены травы. Цветы луговые,
Ветром колышась, поклоны кладут.
Что-то жужжит и стрекочет, чудные
Птицы руладами песни поют.

Чуть вдалеке, возвышаясь над лугом
Цепью зелёной, лиственный лес,
Словно на страже, встал полукругом,
Ветви дерев сомкнув у небес.

Есть в этом что-то, чем стоит гордиться,
Что-то, в чём кроется суть бытия.
То, что даст фору любой загранице,
То, чем так славится наша земля.

Что-то исконное, русское, наше:
Мудрость, прошедшая сквозь года,
Древняя, может былинная даже,
В горе и в радости — навсегда.

Что-то родное, знакомое с детства,
Что-то, что делает душу добрей,
То, что, встревожив ранимое сердце,
Биться его заставляет сильней.
…

Словом: растрогала эта картина
Душу мою… и не только меня,
Но и того, кто один терпеливо
Ждёт на лугу средь белого дня.

Кто он такой? Самому интересно.
Вижу: усы поправляет рукой…
Вижу: мундир, не мундир… неизвестно,
А на плече — эполет с бахромой.

Сразу замечу, что вижу и слышу
Я ровно столько же, сколько и он.
Взгляд изнутри, наблюдателя нишу
Занял. Не я так решил, это — сон.

То есть: он руку поднял — я увидел
Перстень на пальце, рукав, обшлага.
Голову вниз опустил — я заметил
Сабли эфес и носок сапога.

Ну и так далее. Делаю вывод:
Мой персонаж — настоящий гусар,
Статен и строен, подтянут и молод,
К слову: и я еще, в общем, не стар.

Что он здесь делает? Ведь не случайно,
Прихоти ради сюда он скакал?
Видно тому есть причина, и тайна
В этом какая-то есть? Угадал?

Да, угадал. Очень скоро от леса
Прямо к нему, и прямо ко мне,
Всадница скачет… не без интереса,
Скачет по сочной душистой траве.
…

Вмешаться в события сна я не волен.
Они неизменны, их ход предрешён.
Гусар смотрит влево, гусар смотрит вправо,
Я следую взглядом туда же, что он.

Смотрю на пейзаж… тот, что выше и ниже,
На ту красоту, что так радует глаз,
На всадницу ту, что всё ближе и ближе,
И чувствую радость, и даже экстаз.

Волшебное чувство, забытое мною,
В жизни забытое, но не во сне.
Там я и гусар, ослеплённый Любовью,
И всадница та, что к нему и ко мне

Спешит на свидание… смелая птица,
Гонит по лугу лихого коня,
Знаю, что любит гусара красавца,
А вместе с ним и частичку меня.
…

И я, и не я… в ожиданье томящем,
В плену своих чувств, неподвластных извне,
И здесь в моём сне, и там — в настоящем,
От близости счастья немею, и мне

От этого так хорошо и приятно,
Так сладко Любовный вдыхать аромат,
Как будто, пусть это звучит непонятно,
«…в меня запихнули и улей, и сад».

Так мог бы сказать безнадёжный романтик,
Стрелою Амура сражённый пиит,
Любовной конфеты, завёрнутой в фантик,
Вкусивший кусочек… и вот он творит

Шедевр за шедевром, но речь не об этом.
Всё ближе и ближе в том сказочном сне,
По лугу, согретому солнечным светом,
Барышня скачет на белом коне.

Сказать, что я рад, или очень доволен —
Равно, что совсем ничего не сказать.
Я счастлив Любовью, Любовью я болен,
Мне хочется мир весь руками обнять!

Глазами своими, глазами чужими,
Хмельной без вина, весь во власти Любви,
Ловлю каждый миг, и чувства чужие
Воспринимаются мной, как свои.

Грань между сном и реальностью тает,
Кажется: всё это лишь для меня,
Мне одному … и она подъезжает…
Прямо у ног осадила коня.

Чувства, как солнце повисли в зените,
Птицей, вспорхнув, воспарила душа.
Взгляд устремлён на Неё. ПОЩАДИТЕ!
Ну, до чего же она хороша!

Небо в глазах растворилось с избытком,
Родинка-мушка над верхней губой.
Господи Боже, что за улыбка?!
Да за такую, наверно, любой

Всё позабыв, побежит на край света,
Сон потеряв и душевный покой.
Я бы уж точно всё отдал за это,
Если бы только улыбки такой

Был удостоен… не, как наблюдатель,
Здесь: в моём сне, где я, и не я,
Там: в настоящем, где, как обыватель,
Жизнь прожигаю сам за себя.

С перьями шляпка и ленточка-змейка —
Новая в женской одежде деталь,
Что-то ажурное, как паутинка,
Что-то воздушное, словно вуаль.

Всё атрибуты дамского платья:
Ленточки, бантики, с рюшами ткань.
Пышность, присущая ходу столетья —
Моде Парижской щедрая дань.

Очень красиво, изысканно, сладко,
Может не всё, но большая часть.
Бог мой! А, что у неё за лошадка?!
Сразу видны и порода, и масть.

Явный потомок арабской «Сметанки»,
Графом Орловым созданный «стих».
Разных коней и разной огранки
Мне довелось повидать, но таких?!

Длинная шея, высокая холка,
Всё гармонично: и грудь, и спина,
Мышцы играют, а в целом осанка
Очень изящна и очень стройна.

Сказка, не конь… молодой и горячий,
Прыти и резвости не занимать.
Точно Орловской породы рысачей.
Очень красив. Хоть картины писать.
…

Снизу и вверх, как вассал на царицу
Смотрит гусар, подхватив удила,
Нежно берёт за осиную талию,
И вынимает Её из седла.

Собственно, тут и кончается сон мой.
Жаль. Даже имя её не узнал,
Но про себя, почему-то и сразу,
Барышню ту Наташей назвал.

Странная штука она: память наша.
Что-то замкнулось, и дальше пошло.
Имя могло быть любым, но Наташа…
Как-то и сразу ей подошло.

Было ли это моим озареньем,
Или удачной догадкой моей?
Так ли, иначе, но тем сновиденьем
Я упивался несколько дней.

Перелистал все альбомы и фото,
Сходство искал… Не нашёл ничего,
Впрочем, а что я хотел? Это было,
Если и было, то очень давно.

…

* «…запихнули и улей, и сад»
А. Грин «Алые паруса»