Я держу в руках то, от чего бы пора бежать — только вот от себя и нутра никуда не деться. Ни о чем не грущу, но и вновь ничему не рад — мне хоть с чем-то душою бы снова тихонько спеться.
Мне казалось — бегу вперед, а плетусь назад; да и карты в руках ничего ведь уже не значат. Сам себе создавал этот личный тревожный ад, а теперь в нём горю, и уже не могу иначе.
Я нашел в нем места, где могу отдохнуть душой; где могу не скучать, предаваясь стихам и песням. Но и там не могу выдыхать и молчать взапой, даже там этот мир остается пустым и пресным.
В этом месте давно не хватало частей — тебя. «А тоскую ли я?» — тот вопрос, что ушел без боя. Я не стану тебя вспоминать и в своих мольбах, и не стану просить небеса, чтобы быть с тобою.
Я молюсь, но не здесь; да и, в общем, не тем богам, без претензий на святость и с горькой причиной муки. Я признался себе; но смогу ли разрушить сам то, к чему безвозвратно когда-то тянул я руки?
Ведь душа — не в тебе, пусть вдохнул я в нее слова, пусть когда-то (я лгал) не сознался — тоски не будет. Я создал себе ад, обреченный, и на провал; я — всего лишь частица в клубке из далеких судеб.
Я чужой для тебя, но сильнее я чужд себе — я забыл осторожность, латая себя из правил. И сейчас я дышу, без мучений, тоски и бед, потому лишь, что снова тебя — насовсем — оставил.
Как прожить без любви? — этот тоже закрыт вопрос. Невозможно дышать лишь тогда, когда веет адом. Я его отыскал — и в себе; и провел допрос под своим же пустым, беспощадно-правдивым взглядом.
И, схватив в руки то, от чего бы пора бежать, я остался стоять; и ничто позади не билось. Пусть он только во мне, мой пустой персональный ад, я всего лишь хочу, чтобы что-то во мне забылось.
Я молюсь не тебе; и тебя предпочел забыть. Каждый сам себе враг, а врагов же не выбирают.
Я всего лишь хочу задышать, и в себе ожить — эти чувства во мне, не дожив до утра, сгорают.
И, когда я считал, что с успехом иду вперед, а на деле терялся, сдавая назад, и слушал…
Как сдаются мечты, как разлука еще гнетет, — я не раз убивал свою чуткую к боли душу.
А теперь же в местах, где бушует мой новый ад, где не будет тебя — я хотел бы любовь оставить. И пускай надо мной мой же (снова) жестокий взгляд, я признаюсь себе: полюбить — не равно «заставить».