Когда мне было девять лет, я с родителями и младшим братом, жили в частном доме. По соседству с нами жила девушка, лет двадцати, с ребенком. Я не понимала, почему ее не любят все соседи.
Из разговоров взрослых я и мой лучший друг Сашка слышали, что она варит у себя дома какую-то гадость. Наркоманка — так ее называли, но нам это ничего не говорило.
— Кто такие наркоманы?- спросила я как-то у мамы. — Наркоманы — это очень плохие люди, как наша соседка Ира, ты держись от нее подальше, поняла?
— Да, поняла- соврала я, хотя на самом деле вопросов стало еще больше.
Я была спокойным ребенком, но очень любопытным и когда моих родителей не было дома, я решилась пробраться к ней во двор и узнать чем они там занимаются.
Я позвала Сашу — Пошли со мной интересно же. Но он всегда был ужасным трусом и остался за забором, а я перелезла через забор и осторожно стала осматриваться.
— Аня куда ты?- испуганно шептал он мне за забором. Но меня уже было не остановить, я представляла себе хозяйку этого дома как злую ведьму, которая варит зелье, издевается над ребенком и может быть, даже ночью летает на метле. Я подтянула деревянный ящик к окну и заглянула в него, в комнате никого не было и вообще показалось, что там никто не живет, из мебели были только шкаф и железная кровать.
— Эй! Ты че тут забыла?- услышала я и замерла. — Что заглядываешь? — Я обернулась и увидела хозяйку, что же делать?
— Я думала, здесь никто не живет, извините.
— Что ты мне лепишь, я что не знаю кто ты, ты живешь через дом. Слазь с ящика и иди отсюда, еще раз увижу, получишь, поняла.
Я слезла и осторожно пошла к выходу, во дворе возле входа в дом, стояла коляска, в ней лежал ребенок и сильно плакал.
— Хотя нет, стой, поможешь мне ребенка покормить. Тебя как зовут?
— Аня.
— Я Ира, ну что стала, иди, покачай его пока, а я принесу поесть.
Я осторожно взяла малыша на руки, он был очень легкий и маленький, личико синее. Как я не пыталась его успокоить, малыш все время плакал.
— Бедненький, что же они тут с тобой делают?
Наконец из дома вышла Ира, она принесла печенье и стакан воды.
— Ну чего орешь? Сейчас жрать будешь.
Она размочила печенье в воде, помяла его в руке и дала ребенку, он жадно присосался к ее ладони.
— Ой, я так котят кормила только печенье в молоке мочила, а что детей тоже так кормят?- спросила я.
— Да, только кормить нечем.
— А как его зовут?
— Максим.
— А можно я буду к нему приходить? Я и молоко могу принести.
— Приходи только никому не говори, ругать будут.
— Хорошо, у меня родители все равно на работе до позднего вечера.
Так я стала ходить к Максимке. Помню свои впечатления, когда я зашла к ним первый раз в дом, это был шок. Грязно, пусто, мальчик спал за шкафом в коробке от телевизора, на полу шприцы и пятна крови. На кухне все ложки черные я позже узнала, что это Ира так готовила себе дозу, держала ложку с зельем над огнем.
— А где же его игрушки? — спросила я ее.
— Вот принесешь, будут игрушки, ты меньше вопросы задавай, хочешь помочь иди кашу малому вари.
Я с трудом отмыла кастрюльку, ложку, приготовила себе место для детской посуды.
— Ира, а бутылочка у тебя есть с соской?
— Ищи, может и есть, я что помню?
Мне давали деньги в школу на обед, я их собирала и покупала в молочном магазине детское питание. Одежду приносила ту что осталась после моего брата, игрушки, мыло, шампунь, посуду, в общем, все, что могла. Мама не раз меня ругала, если не могла что-то найти. Я уже знала, что такое наркоманка и чем она занимается, я видела как она колет себе вены и какими стеклянными после этого становятся ее глаза. Ее часто не было дома, и Максим оставался один на ночь. Я иногда убегала тихонько из дома ночью, чтоб посмотреть как он там. Он плакал, прижимался ко мне, я качала его на руках, пела песенку и плакала вместе с ним, маленький человечек никому не нужный в этом мире кроме меня. Тяжелей всего мне было на выходные, когда родители дома. Но мой друг Саша сделал отверстие в заборе, он как раз жил возле Иры. Я говорила маме, что иду играть к Саше, а сама пролазила в это отверстие и бежала к Максимке. Когда он болел, я лечила его, как могла, температуру сбивала, обтирая его водой с уксусом, закапывала нос луковым соком, он чихал, кашлял, но как ни странно выздоравливал.
Так прошло два года, Максим подрос, он уже разговаривал и сам прибегал к нам через отверстие в заборе. Я перестала ходить к нему домой, честно говоря, я боялась Иру, она стала очень агрессивной била мальчика кидалась и на меня. Я не знала, что делать. Максим жаловался мне, что мама выгоняет его на улицу ночью, когда к ней приходят дяди, он мог до утра просидеть на крыльце. А что же будет зимой? Я чувствовала, что с ним случится беда.
И она случилась. Ко мне пришел Саша и рассказал, что ночью у Иры были гости, они кричали, ругались, слышно было крики Максима, потом стало тихо. Соседи вызвали милицию, когда она приехала в доме нашли только мальчика, он был в очень тяжелом состоянии, его увезли в больницу. Позже мы узнали, что Максима сильно избили и ввели большую дозу наркотиков, врачи долго боролись за его жизнь. Максим чудом выжил. Иру лишили родительских прав, а Максима забрала бабушка.
Прошло несколько лет, я не знала, где он живет и все ли с ним нормально, очень скучала по нему. Ира уже не жила в том доме и мы не знали, что с ней стало, ходили слухи, что ее посадили в тюрьму. И однажды я, возвращаясь со школы, увидела возле своего дома женщину с мальчиком.
— Максим! Не может быть, как ты вырос! Мы обнимались, плакали и смеялись.
— Ну вот, он мне все уши прожужжал, где моя Аня поехали к ней в гости. Я бабушка Максима, Вера Петровна.
— Спасибо, что приехали. Вы издалека?
— Я переехала в село, корову держу, свежий воздух, Максим очень болел. — Она заплакала, подошла ко мне ближе, взяла мою руку и стала целовать. — Спасибо тебе деточка, за все, спасибо.
Я не знала, что сказать во мне боролось чувство жалости и возмущения.
Хотелось кричать — Что ж вы не забрали его раньше, когда он никому был не нужен, когда он лежал в мокрой картонной коробке как щенок.
Но я сдержалась.
— Берегите его. — Это все что я смогла ей сказать.

Это была последняя моя встреча с Максимкой. Как сложилась его жизнь, я не знаю, но очень хочу верить, что хорошо!